Между тем льдины разводило все больше и больше, и спустя час с небольшим трещина превратилась в пяти-шестиметровое разводье, которое увеличивалось на глазах. К юго-востоку оно становилось шире, а в противоположную сторону сужалось. Пока опасность нам не угрожала, так как интенсивное сжатие и торошение шло севернее нас, а южнее – ледяные поля разводило, и там было спокойнее. Хотя торошение шло везде: и спереди, и сзади нас. Опасно будет, когда после развода льдины снова сойдутся и начнется сильное сжатие. Тогда торошение может достигнуть нашей палатки.
К югу от нас, там, где находилось замерзшее разводье, слышались скрипы, громкие вздохи и шипение. Я не удержался и, невзирая на сильный ветер и торошение, пошел к разводью. Когда я добрался до него, то передо мной предстала грозная впечатляющая картина разбушевавшейся стихии. Под колоссальным напором соседнего ледяного поля молодой ледок в разводье со скрежетом и шипением вспучивался, ломался и крошился. И тут возникали мелкие временные торосы, которые вскоре должны исчезнуть в бурных волнах открытого моря.
В эту светлую майскую ночь мы несколько раз выходили из палатки, еще раз укрепляли костыли – держатели основания палатки, потому что под напором неистового ветра наше слабое жилище содрогалось и трепетало. А разводье все расширялось.
Утром следующего дня внезапно повалил густой снег, а ветер достиг ураганной силы. Мутная холодная снеговерть. Видимость ограничивается несколькими метрами. Ветер проникает в палатку, задувает мелкие крупинки снега, от которых нарастают маленькие сугробики. Кругом стоит ужасный вой, стоны, грохот – ад кромешный! Так продолжалось весь день и ночь, и только сегодня к полудню снег прекратился.
В палатке холод – мерзнем. За тонкими стенками палатки свирепая пурга, снежный хаос и сплошной гул. Все смешалось: и грохот от торошения, и вой ветра. Тяжело и собакам. Свернувшись клубочками, животные терпеливо переносят невзгоды погоды. Собак быстро заносит снегом. От сильного ветра снег уплотняется, так что собак приходится между кормлением поднимать на ноги и освобождать от снега, иначе они могут погибнуть.
Опасаемся за палатку, она вся трепещет и поскрипывает от ураганного ветра. Ветер может сорвать палатку, вырвав из плотного снега костыли оттяжек, или, что еще хуже, искорежить трубчатый металлический ее каркас. Но пока палатка держится.
Днем снег перестал, видимость улучшилась, но пурга продолжается, и ветер свирепствует по-прежнему. Продолжается сильное торошение. С улучшением видимости мы обнаружили, что южнее нас совсем близко наша льдина, а может, в нашу льдину уперлось другое ледяное поле, ломает и крошит лед. Вероятно, ту оторвавшуюся льдину развернуло, и южный край ее уперся в нашу. Теперь оставаться нам здесь опасно, разумнее сменить стоянку. Но куда? При ураганном ветре невозможно вновь установить палатку. Решили выжидать и быть начеку, ведь мощное торошение совсем рядом, на глазах корежит и крушит лед, вздыбливаются вверх льдины.
13 мая.
Ночью пришлось сворачивать свой лагерь: торосило в нескольких шагах, да и палатка поехала набок, ветер все-таки слегка погнул металлические трубчатые опоры. Подняли собак, погрузили вещи и палатку на нарту и с немалым трудом отошли метров на двести к центру ледяного поля. На льду расстелили палатку, поставили на бок груженую нарту с подветренной стороны и снова залезли в спальные мешки. Потянулись мучительные и томительные для нас минуты и часы, мы страшно мерзли. Мороз и свирепый, пронизывающий ветер. К нашему счастью, к утру ветер стал стихать, а утром часам к восьми и совсем прекратился. Это нас спасло. Если бы такой ветер продолжался хотя бы до полудня – вряд ли мы бы вынесли такое испытание, наверное, погибли бы от холода.
Сжатие и торошение прекратились, и стало до жути тихо. И вот откуда-то с севера стал наползать плотный белесый туман. Значительно повысилась температура воздуха, стало заметно теплее, а воздух, казалось, стал тяжелым и душным, мы оказались словно в гигантской ловушке. Тяжело и душно.
15 мая.
Туман продолжается, плотный, сырой и душный. Температура воздуха днем и ночью почти одинакова – минус 16-18 градусов. Время тянется долго и мучительно. Лежим в своих мешках, а больше бродим поблизости от своего пристанища. Больше молчим и, наверное, тупеем. У Виктора явно цинга – кровоточат десны. Питаемся только мясом, которое страшно надоело. А что дальше?