Такое же впечатление сложилось и у первого русского исследователя, посетившего это место, геолога Б. В. Милорадовича, наткнувшегося на развалины дома в 1933 г. во время геологической экспедиции. Он описал увиденное как кучу досок и бревен, в расположении которых прослеживалась некая планировка. Лед между тем полностью растаял. Позади дома Милорадович обнаружил большую мусорную кучу с черепками, в частности, горлышками от глиняных горшков. Здесь был также осколок от горшка, который использовался в качестве масляного светильника, валялись остатки от шерстяных рубах и штанов и множество железных гвоздей. Возможно, эта куча образовалась в результате деятельности Карлсена и Гардинера, выбросивших туда все обнаруженные ими битые, ломаные и рваные предметы. На самом берегу Б. В. Милорадович также нашел предметы, принадлежавшие голландцам. Всего он забрал с собой несколько десятков находок, которые теперь хранятся в Музее Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге. Аналогично тому, как открытие Карлсена пробудило интерес к исторической зимовке на Новой Земле у голландцев, экспедиция Б. В. Милорадовича вызвала всплеск внимания к Баренцу в России. Однако первые археологические экспедиции к Behouden Huys были снаряжены лишь в конце 1970-х годов. Начиная с 1977 г. русский археолог Дмитрий Кравченко совершил несколько поездок в Ледяную Гавань, но только в 1979, 1980 и 1982 погодные условия были достаточно благоприятны, чтобы можно было проводить исследования на месте. Его деятельность ограничилась находками, лежавшими на поверхности земли, среди которых оказалось множество целых и наполовину целых предметов. Хотя Д. Кравченко и не занимался раскопками в буквальном смысле слова, он систематично вел записи с указанием места обнаружения того или иного предмета. Им было сделано около 600 находок, которые сейчас хранятся в Архангельском музее. От самой постройки к тому времени осталось только несколько бревен из основания дома, засыпанных разрозненными деревянными фрагментами.
Новая фаза исследования Behouden Huys началась в 1992 году, когда за дело взялся П. В. Боярский и его Морская арктическая комплексная экспедиция (МАКЭ). Результатом первой разведки стало обнаружение приблизительно 730 предметов, лежавших на поверхности земли, в том числе большого фрагмента корпуса исторического деревянного корабля, который по данным Кравченко находился на берегу. В то же лето в Ледяной Гавани провели разведку также исследователи из Арктического центра Гронингенского университета под руководством Лауренса Хакеборда. И русские, и нидерландские исследователи сошлись во мнении, что необходимо срочно осуществить тщательное исследование, т. к. сохранившиеся фрагменты Behouden Huys были крайне нестабильны и подвержены эрозии под влиянием изменяющихся климатических условий, а также арктического туризма. Требовалось безотлагательно задокументировать имеющиеся остатки постройки. Несмотря на историческую информацию в журнале Херрита де Вейра, на различные музейные коллекции и наблюдения предшествующих экспедиций, неясными оставались такие элементарные вопросы как точное расположение, устройство и размеры деревянного дома. Только детальные археологические раскопки могли дать ответы.
Поэтому в 1993 и 1995 гг. Морской арктической комплексной экспедицией (МАКЭ Фонда полярных исследований и Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва) и Амстердамским археологическим центром при Амстердамском университете, Археологическим институтом Российской Академии наук были организованы две исследовательские экспедиции. Программа этих экспедиций имела широкий междисциплинарный характер и ставила целью геологические, климатологические и биологические исследования, а также инвентаризацию культурно-исторических памятников в регионе Новой Земли. Археологические исследования касались дома, корабля и могилы Виллема Баренца и Клааса Андрисса Хоутлейка, умерших 20 июня 1597 г. на пути домой. На песчаном побережье Спорого Наволока было найдено и задокументировано большое количество разрозненных деревянных элементов корабля. Корабль Баренца, севший на лед и оставленный здесь после зимовки, по-видимому, затонул у берега. По расположению корабельных обломков и обнаруженного ранее большого фрагмента корпуса можно заключить, что остов корабля находится совсем близко от береговой линии.