После неожиданной смерти Ф. Нансена в 1930 году общество «Аэроарктик» возглавил уже капитан Вальтер Брунс, который продолжил реализацию замыслов своего предшественника и даже спланировал нескольких полетов германских воздухоплавательных кораблей (цеппелинов) в высоких широтах Арктики, но, почему-то уже… только над советским сектором.
В определенной степени эти намерения совпали с желанием Генерального секретаря ЦК ВКП(б) Иосифа Сталина закрепить за Советской Россией его полярные области, и он направил в Политбюро инициативную записку «Об охране северного побережья». В ней он учел явную неспособность Северного Ледовитого океана оставаться при современном уровне развития техники непреодолимой преградой для потенциального врага Советской России. Для того чтобы защитить советские заполярные границы, он предложил сразу после строительства Беломоро-Балтийского канала перевести на Баренцево море несколько боевых кораблей и подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота, а неподалеку от Мурманска создать для них военную базу. Вполне возможно, что, настаивая на своем предложении, Сталин учитывал и иное. Сегодня можно лишь предположить, что, среди прочего, он решил провести подробную разведку районов, куда до сих пор не ступала нога человека. Похоже, это желание совпало и с желанием доктора Эккенера или тех, кто стоял за ним. Немцы еще раз подтвердили готовность к полету «Графа Цеппелина». И 20 апреля 1931 года Политбюро приняло окончательное решение «Об экспедиции Эккенера в Арктику»:
— а) Разрешить международному обществу «Аэроарктик» научную арктическую экспедицию на дирижабле с остановками на территории СССР по маршруту Германия — Ленинград — советский сектор Арктики — Москва (Ленинград) — Германия;
— б) разрешить участие в экспедиции в качестве ее начальника профессора Самойловича и других советских исследователей;
— в) валютные расходы не должны превышать 17 тысяч долларов и покрываться из резервного фонда СНК СССР. Хотелось бы отметить, что последним пунктом советская сторона сразу же поставила себя в зависимость от Германии, которая уже сама решала, сколько пассажиров и какой специальности взять в полет.
Дирижабль «Граф Цеппелин» (LZ-127) был замечательным образцом воздухоплавательного корабля для своего времени. Его длина составляла 236,6 метра, ширина — 30,5 метра и высота — 35,5 метра Объем дирижабля — 105 тысяч кубометров, из них под несущий газ было выделено 75 тысяч кубометров, а остальные предназначались для хранения горючего газа, на котором работали его моторы. Пять двигателей дирижабля типа «Майбах», мощностью по 530 л. с каждый, позволяли доставлять 40 тонн груза (либо 20 пассажиров и 15 тонн почты или иных грузов) на расстояние в 14 тысяч километров с крейсерской скоростью более 100 километров в час Три германских радиста, одновременно на трех приемниках, могли круглосуточно принимать длиннейшие метеорологические сводки от всех главнейших радиостанций мира Но были у LZ-127 заметные отличия от своих предшественников.
В качестве горючего для моторов здесь использовался водород. Кроме того, 2 коридора внутри каркаса, обеспечивших свободный доступ механиков к любой из пяти моторных гондол.
На борту дирижабля находилось 46 аэронавтов, из которых 26 человек — штатный немецкий экипаж «Графа Цеппелина». СССР представляли: научный руководитель экспедиции известный полярный исследователь профессор Рудольф Самойлович, профессор-аэролог Павел Молчанов, инженер-дирижаблестроитель Федор Ассберг, радист Эрнст Кренкель. В состав научной группы также были также включены: 3 американца, 1 швед, 1 швейцарец и 6 немцев. Кроме них на борту дирижабля прилетели в Арктику еще 5 человек, которые и сегодня остались «безымянными». Зачем доктор Эккенер включил в команду корабля сверх штата пять воздухоплавателей? Ответа на этот вопрос тюка отыскать не удалось.
Официальные цели воздушной экспедиции были более чем мирными.
До арктического полета «Граф Цеппелин» уже совершил кругосветное путешествие и несколько трансатлантических перелетов (в том числе и в Бразилию). В новом полете предполагалось проверить технические возможности использования дирижабля в высоких широтах, провести разнообразные исследования по маршруту, и особо — выполнить детальную аэрофотосъемку многочисленных арктических островов и архипелагов. Специально для решения этих задач доктор Эккенер добился, чтобы на борту дирижабля была установлена самая современная кино- и фотоаппаратура. Вот как о ее технических возможностях в своих воспоминаниях позже рассказал Рудольф Самойлович: