Крозье дал команде несколько дней отдыха и на некоторое время увеличил скудный рацион до нормальных порций. Перед изнурительным походом нужно было основательно подкрепить силы. Ждать долго капитан тоже не мог, ведь на счету был каждый день: достичь торгового поселения следовало прежде, чем начнутся осенние метели. Бывалый моряк давно не питал никаких иллюзий: они вряд ли дойдут туда в полном составе, если вообще смогут всерьез приблизиться к цели. В лучшем случае самые выносливые успеют добраться вовремя и организуют для спасения товарищей поисковую партию. Это был их единственный шанс.
И вот опять морякам пришлось шаг за шагом тянуть шлюпки; правда, идти по гладкому льду вдоль берега было куда проще. Вскоре они с ужасом осознали, что идут по дороге смерти: ослабевшие от недоедания люди уже не справлялись с непосильными физическими нагрузками на жестоком морозе. Хуже мороза была только постоянная жажда. Горючее давно закончилось, походные плитки оказались совершенно бесполезны, и добывать питьевую воду изо льда стало сущим мучением. Моряки пытались есть снег, но несколько капель влаги лишь разжигали жажду, и потом несчастные долго не могли согреться. Так к другим недугам прибавилось обезвоживание, будто они не погибали посреди огромной ледяной равнины, а брели по пустыне Сахара. День за днем люди теряли силы и умирали. Выжившие упорно двигались на юг. Сначала они рыли неглубокие могилы, потом просто бросали умерших на льду, чтобы сберечь и без того скудные силы.
Взобравшись на покрытый снегом гребень, Фицджеймс поднял руку и остановился. Две упряжки по восемь человек в каждой замедлили неверный шаг, и привязанные к шлюпкам веревки провисли до земли. Тяжелая деревянная лодка, груженная припасами и снаряжением, весила более двух тысяч фунтов. Волочить ее по льду было все равно, что тащить за собой носорога. Люди в изнеможении рухнули на колени, жадно вдыхая обжигающий легкие ледяной воздух.
День выдался ясный, яркий солнечный свет заливал расстилавшуюся перед ними снежную пустыню, слепя глаза. Фицджеймс снял сетчатые защитные очки и обошел всех членов команды, подбадривая их и проверяя, насколько сильно люди пострадали от мороза. Он почти закончил с экипажем второй шлюпки, когда раздался крик:
— Сэр, да это же «Эребус»! Он освободился ото льда!
Фицджеймс повернулся и увидел, как помощник старшины указывает на линию горизонта. Моряк поспешно высвободился из упряжи, подбежал к берегу и выскочил на лед.
— Стрикленд! Стой где стоишь! — приказал Фицджеймс.
Но моряк его будто и не слышал. Он даже не замедлил бега, спотыкаясь и чуть не падая на неровном плавучем льду. На горизонте маячило какое-то темное пятно. Фицджеймс всмотрелся попристальнее и раскрыл рот от изумления. На расстоянии трех лиг четко виднелся черный корпус и прямые мачты крупного парусного судна. Это мог быть только «Эребус»!
Фицджеймс напряженно разглядывал судно, едва дыша. Стрикленд был прав. Корабль перемещался — видимо, он смог вырваться из ледяного плена.
Пораженный капитан шагнул к шлюпке, пошарил под сиденьем и достал складную подзорную трубу. Направив ее на темное пятно, он сразу же узнал некогда вверенное ему судно. Однако выглядело оно как корабль-призрак — паруса свернуты, палуба пуста. Интересно, а знают ли его сумасшедшие обитатели о том, что они куда-то плывут? Но радости у капитана поубавилось, когда он рассмотрел поверхность вокруг корабля. Это был сплошной лед.
— Он все еще скован льдами, — прошептал Фицджеймс, глядя на идущий кормой вперед корабль. В сущности, «Эребус» вместе с огромной льдиной десяти миль в длину дрейфовал в южном направлении. Шансов уцелеть у него стало чуть больше, если только напор льдов не расколет корпус судна.
Фицджеймс вздохнул, потом обратился к двум самым крепким членам экипажа:
— Рид, Салливан, немедленно догоните матроса Стрикленда и приведите его обратно, — гаркнул он.
Они поднялись и бросились вслед за Стриклендом, который уже добрался до плавучего льда и исчез за огромным торосом. Фицджеймс снова принялся рассматривать судно, пытаясь увидеть повреждения корпуса или хоть какие-то признаки жизни на борту. Однако расстояние было слишком велико. Капитан вспомнил о главе экспедиции Франклине, чье тело теперь лежало в трюме, обложенное льдом. «Может, этот стреляный воробей в конце концов упокоится в родной земле», — подумал Фицджеймс. У него-то шансов почти не осталось. Маловероятно, что он когда-либо окажется в Англии, живым или мертвым.