А капитан уж тем временем трогал общую болячку: котельщика нет, обогрева систем нет, штаб проводки на Диксоне может застопорить перегон!
Борисов помалкивал. Что ответить? Нечего. Была еще надежда у начальника, что котельного машиниста «доставят на вертолете». Как и откуда? Помалкивал начальник.
— Когда последний раз горячий душ принимали? — наседал Глебов.
В самом деле, когда? Виктор как-то уже привык к тому, что парни по субботам берут из камбузного титана кипяток, носят в прачечную, в холодную баню.
— Да — а, баньку бы да с веничком…
— Будет тебе еще банька, подожди…
А Глебов уже подкидывал вопросики деду:
— Как увеличится осадка станции, если льдина пробьет нос?
Дед, Валентин Григорьевич, одернул пиджак, поднимаясь, морщит лысину, прикидывает:
— Если вода заполнит носовую часть до четырнадцатой переборки, то станция осядет еще на полтора метра. Но я бы не хотел, Павел Сергеевич…
— Правильно, Валентин Григорьевич, я бы тоже… Ну, а если получим пробоину от четырнадцатой до двадцать девятой переборки? Утонем?
Кают — компания притихла. Уж больно грозно заговорил капитан. Откуда такая осведомленность? Не терял, не терял даром времени капитан, успел осмотреть и изучить все закоулки станции, прикинул, теперь хочет убедиться в своих предположениях.
— Если расклинить дверь в коридор на главной палубе, то не утонем! — сказал Глушаков.
— Я же говорил, что не вернусь из этих льдов! — загробно отреагировал на это Вася. И парни, обслуга станции, прыснули: помнилось еще утро отплытия из Салехарда и Васины «невесты».
— Весело живете! — улыбнулся и Глебов.
Куда как весело! Виктор опять забеспокоился: вспомнит ли о нем капитан? Едоков прибавилось в два раза. В первое утро с приходом моряков он закрутился как бес: не ударить бы в грязь лицом! На десять рядов заново изучил список продуктов, осмотрел кладовую, будто собираясь найти то, чего нет! Банки — склянки, жестянки и опять банки… Сбегал на «Буслаев», познакомился с артельщиком:
— Друг, поменяемся, как принято в современном мире: ты мне, я — тебе! Я тебе тушенки, ты мне — мяса. Есть?
— Есть, есть. Но не до тебя пока, друг… На мне обязанностей как на породистой собаке медалей: матрос, и водолаз, и артельщик… Занят. По щукинскому методу вкалываем! Слыхал?
— По Щёкинскому?
— Ну да, я и говорю, по-щукинскому! Приходи в следующий раз.
Легко сказать: приходи! Пешком по воде? Сварил на первое борщ консервированный — обкатанное блюдо, а поскольку выцыганил все же у кока «Буслаева» баночку майонеза (сочтемся, друг!), борщец и моряки похваливали. Коля Сокол добавку попросил:
— Хорошо краснопаришь, старик! — сказал Коля. Конечно, он выдал более емкий составной русский глагол, терпимый в мужской компании, но не в этом суть! Тарелок для мытья навалили в амбразуру гору. И во взгляде Лени Мещерякова прочел Виктор усмешку: я тебе не помощник, управляйся один! Пустяки, если б горячей воды в достатке…
Но шумит и гомонит собрание, вроде б как на колхозной сходке. Будто и не было позади двух месяцев работы на борту…
— Беспокоюсь за продукты, хватило б до конца перегона, — голос Борисова возвращает Виктора в кают — компанию.
— Не знаю, не знаю… Главная наша задача — благополучно провести станцию сквозь льды. Обстановка в восточном секторе Арктики нынче сложная, — с нажимом произнес Глебов. — А что касается кока, надо помочь ему! Как уж там формировали команду в вашем тресте, не знаю, но с завтрашнего дня я установлю твердое дежурство на камбузе. Нет обслуживающего персонала, сами будем себя обслуживать.
Так вот!
— Ты уж не серчай, Леня, — сказал Виктор Мещерякову утром, — лишняя горстка изюму для тебя найдется, заглядывай…
— Загляну, доктор! Чем лечить будешь? — разулыбался Леня.
— Доктор у кислых щей имеешь в виду?
— Судовую роль и расписание по тревогам внимательно изучил?
— Когда было? С шести у плиты!
— Изучи повнимательней.
Потом Виктор выбрал время, «изучил». Надо же, капитан Глебов вменил в его обязанности заботу о здоровье «личного состава». За какие заслуги? Вряд ли без этикетки отличит он амидопирин от аспирина. А тут черным по белому: «Сапунову развертывать в столовой санитарный пост… оказывать помощь при ожогах и обморожениях… делать искусственное дыхание…»
Чего в жизни не бывает! Открыл он санкаюту, осмотрелся: топчан, носилки, резиновый жгут для остановки кровотечения из раны, градусник, коробка таблеток с загадочными этикетками, блестящие ампулки — внутривенное, лучше не прикасаться! — бинты, кусок ваты. Все! Полежал на зябком дерматине топчана, развернул носилки — исправны, поработал с резиновым жгутом — хорош для гимнастических упражнений!