В дверях дневальный обернулся, весело потряс головой:
— Ну ты даешь, лекарь!
— Не болит? — самого Виктора смех разбирает уже. — Надо ж так!
— Зарастет, как на собаке. Слава богу, не в тропиках…
А наутро смех — по всем палубам. Не утерпел, ясное дело, Олег, «посекретничал». А корабельному народу — позубоскалить — хлебом не корми.
Но Вася-то при чем? А навалились на Васю… Мытарят Милована к делу и не к делу, проходу не дают:
— Самолечение чревато последствиями, особенно в холодном климате!
— Чего пристали? Ничего у меня и не было…
— Принеси справку санчасти…
— Старики! Да я совсем забыл о радиограмме! — сказал за обедом Сокол.
— Огласи, огласи, Николай, давно вестей хороших с берега не было.
— А и правда — с берега, точнее с мыса, прямо из яранги уважаемого папаши чукотских красавиц. Ты уж прости, Вася, тебе в руки велено передать, да какие секреты, старик. Мы все одна семья! — и Коля оглядел слушателей. — Так вот, будущий тесть радирует, — Коля достает из кармана сложенный вчетверо листок, разворачивает. За столом притихли, ожидая потехи. — Ну, поклоны, ясно, я для краткости опускаю, тут все чин чином, а далее…
Вася крутнул головой — «давай, мол, вали!» — демонстративно работая ложкой.
— Однако, жениху Василию, пишет будущий тесть… Вникните — Василию, жениху! Подарю… нет, тут другой термин — благословлю табун олешек штук тыщу и еще одного олешка белой масти…
— Ого! Как на белом коне въедете под венец! — подали реплику.
— Тыщу и одну ночь устроят тебе, Вася.
— Тиха — а! — продолжал ломать комедию старпом. — Тут еще с абзаца, с красной строки, матерыми буквами присовокуплено… А ежели у Василия какая дурная болесь в организме была раньше, то, однако, пущай не тревожится, а пущай для верности возьмет справку у кока…
Хохотать бы и Виктору вместе с братвой. Но он захлопнул амбразуру: пусть потешатся в свое удовольствие! Натешились, нагоготались, ушли. И тут сам Вася в дверях камбуза.
— Кока не бить, Вася!
Вася угрюмо сосредоточен, рубашка, как всегда, на верхние пуговицы не застегнута, глядит упрямо, со злинкой:
— Фасон давишь? А эти фраеры дешевят, раззявили варежки…
Не выдержал Виктор:
— Ша, Вася, ша! По фене ботать я не умею, но если тоже покачу бочку, перетасую всю наглядную агитацию, кусок к куску не соберешь…
— Ого! — изумился и остыл вдруг Милован. — На каменку тебе плеснули, что ли? Я ничего такого и не имел в виду. Просто думал, это между нами, все мраком уже покрыто.
— Прости, Вася. Нечаянно проговорился… Я ведь и правда думал, что таблетки от столбняка.
— От столбняка! Ха! — и ушел неулыбчивый Вася к своим дизелям.
Виктор посмотрел ему вслед: что-то изменилось в Васе — угрюмом, настороженном, — не тот уже парень, что пришел на борт «Северянки» в Тобольске.
Мнилось Виктору, что и адъютантской привилегией у Борисова стал Вася тяготиться. Пристальные же разговоры и Васин интерес к «чукотским миллионершам» — рядовой палубный треп, который стоит разве что здорового смеха крепких молодых мужиков. Дело в другом. Недавно Пятница обмолвился, будто Вася решил остаться работать на станции, на зимовку остаться! «Вася — на зимовку? Что-то новое!» — подумал Сапунов.
Все рвутся по домам, а тут — зимовка!
И коку хочется домой, черт побери!..
Виктор поднялся наверх. Что такое? Носятся — свеженькие, выбритые до глянца. Хрустально — крахмальные сорочки сияют в отворотах полушубков. Да, конечно! Это ж незапланированный заход в Тиксинскую бухту. Начальник экспедиции передавал с ледокола: нужен водолазный осмотр станции. Значит, будет возможность постоять на твердой, не уходящей из-под ног, земле. Будет ли?
Видны берега, сопки. В лучах низкого солнца они отливают красной медью. Приближаются, растут, проникая в грудь не познанными еще ощущениями.
— Лучшее плавание — это возвращение на берег! — чуть ли не торжественно произносит старпом.
Господи, куда и делась недавняя «Васина история»! Забыли, начисто забыли…
А Олег, вчерашний дневальный… Ба — а, что сталось с Олегом? Забинтованный палец его, прямые, длинные, пшеничного оттенка волосы — узнает Виктор, а вот все остальное… Новенькие, постиранные для фасона джинсы, замшевая на меху куртка с набором искусно выполненной бахромы на рукавах, чугунного веса «колеса» — полуботинки… Персонаж из ковбойского боевика! Еще б пару устрашающих кольтов какого-нибудь двадцать второго калибра…
— Олег, ну ты красавец! — с наигранным восторгом произнес Виктор.