— Молодец, Пантелеевна, — похвалил ее Глушаков, — за работу нам и правда не стыдно, со Знаком качества сдали…
— Валентин Григорьевич! Вы-то куда собрались плыть? Или помоложе не нашлось на заводе? Со Знаком качества… Бросит вас женушка, забудет…
— Я своей старухе строгий наказ дал!
— Не прибедняйся — старухе… Пойдем лучше потанцуем.
И Глушаков с Пантелеевной первыми вышли на круг.
Вася льнул к молоденькой малярше и вроде пытался увести ее из кают — компании. Та отшучивалась стеснительно и тянула его на круг.
Иван Пятница степенно беседовал с другой — нашли общий язык, нашли! Пятница — после Глушакова и Борисова — третий по возрасту в команде. Тридцать три года Ивану. Собрался отращивать бороду, но сегодня побрился, словно угадал, что ожидается эта прощальная, по-семейному ладная, вечеринка.
Вова Крант изображал галантного кавалера, шаркал ножкой перед женщиной, ручку пытался целовать. Та непривычно, испуганно отдернула, засмущалась: «Вот еще нежности!»
— Виктор Александрович, прошу к нам, — громко позвал начальник.
— У меня еще глазунья не готова, — откликнулся в амбразуру кок.
Тотчас у плиты захлопотали две молодки. Обрадовались привычному женскому делу, по которому, видать, соскучились за дни командировки. И куда делась их первоначальная неловкость: засияли румянцем, шутливо, по настойчиво выпроваживая кока в кают — компанию.
— Как же мы позволили!.. Иди, иди, родненький, отдохни…
Чуть ли не под руки усадили там Виктора за стол, пододвинули тарелки с закуской: ешь, пей и веселись!
— Наработался, бедный!
Виктору и смешно, и все странно любопытно: думал ли раньше, что окажется он когда-то вот в этой камбузной роли? Видели б друзья — газетчики!
— Училище кончал или в ресторане работал? — подоспевают молодки с глазуньей, подсаживаются рядышком — так и пышут жаром заводские девчата. Умора — училище, ресторан! На языке Виктора вертится пресловутый «кулинарный техникум». Но Борисов широким жестом обводит кают — компанию:
— Кок у нас особенный!
Ну что ж!
Виктору вспоминается родное село на праздник, такие же вот шумные, далекие вечеринки — с гармошкой, правда, не с Вовиным магнитофоном.
— Ну… Ну… Поехали! Да нет, не так, я же показывал. Ножкой, значит, на носочке, — вправо, влево. Ну, чтоб коленочко вперед. И бедрышками, бедрышками… Я показывал. За мной. Шейк называется. Не в ту степь.
— Ай да Яшка — артиллерист! Ай да Вова! — улыбается Борисов.
— Ой, да провались он! Мы уж как умеем…
Вздрагивает, заходится в трясучке мелодия. Жарко. Душно. Смеются.
— Гоп, гоп. Ну, смелей! — Крант опять кого-то пытается обучать танцу.
Но хорошо-то как. Только не хватает песни. Ждут, когда заведет песню Пантелеевна… Девчата шепчут Виктору:
— Пантелеевна недавно орден получила. Она хорошая…
— Пойдем танцевать, — приглашает он девушку.
— Подожди… Пантелеевна запевает.
Вот кто-то с горочки спустился, Наверно, милый мой идет.
Женщины разом подхватывают:
Но тут щеки Борисова вспыхивают малиново, он пытается что-то произнести, хватает губами воздух и с размаху опускает ладонь на стол.
— Что это с ним? — шепчут испуганно женщины, стыдливо потупясь, прячут глаза.
— Пятница, я спрашиваю, почему нет Мещерякова?
— Он на вахте! — Иван тоже вспыхивает — испортил песню. Неудобно Ивану. Всем неудобно.
— Володя… Включи там нашу… А ты прости, капитан, а ты пррос — сти — и…
— Капитан! — сквозь зубы произносит Пятница и поднимается, чтоб уйти. — Набрался!
Загремели штормовые крепления сидений. Заподнималось застолье, торопясь к выходу. На воздух. На волю.
— Женщины! — кинулся вдогонку Глушаков. — Нельзя же так, женщины.
— Можно, Валентин Григорьевич! — сухо отрезала Пантелеевна. — Мы хотели по-хорошему, а у вас… Испортили песню!
Крепления стульев еще долго гремели им вслед, раскачивались, как гулкие большие сережки.
На тентовой палубе, куда поднялись маляры в сопровождении мужчин, оставив в застолье Борисова с Вовой Крантом, стоял Гена Бузенков.
— Что хмурый, Гена? — подошел к нему Виктор.
— А не нравится мне все это: пьянки, гулянки! Он же и команду спаивает… Рубахой — парнем хочет выглядеть. А рубаха-то довольно грязная…
— Уж больно суров ты, Геннадий, — сказал Виктор, очень понимая парня.