Дама приподняла изломанные посредине брови.
— Что вам угодно? — сухо спросила она.
Муцикава смешался. Черт возьми! Никогда не умел он разговаривать с женщинами. Он, готовый на любой смелый поступок, не находил слов при разговоре с самой простой женщиной. А тут эта строгая леди… Зачем только он обратился к ней?
— Я Амелия Медж. Что вам угодно? — повторила женщина.
— Извините, леди, — пролепетал Муцикава, набираясь храбрости. — У меня есть к вам записка от вашего отца.
— О’кэй! Давайте ее сюда.
Муцикава колебался. Он не мог передать такую щекотливую записку первой встречной женщине.
— Простите, леди. Позвольте мне вручить эту записку у вас в офисе, — схитрил Муцикава.
— Хо-хо! — воскликнула женщина. — Давайте-ка сюда эту записку без лишних слов.
— Да, но, леди… — запнулся опять Муцикава. Лифт остановился.
Они вышли в коридор. Женщина направилась к двери, на которой значилось: «Школа приличного поведения и хорошего тона».
Ниже была карточка: «Цены умеренные».
Мисс Амелия Медж, бывшая жена великого Кандербля, вчерашняя миллионерша, в прошлом эксцентричная председательница Лиги борьбы с цепями культуры, теперь обучала неловких провинциалок правилам хорошего тона.
— Да, я здесь работаю, — сказала Амелия, как бы отвечая Муцикаве. — Скорее выкладывайте ваше дело, если не хотите получить в челюсть!
Тон Амелии убедил Муцикаву, что он действительно имеет дело со знаменитой Амелией Медж.
— Да, я обучаю этих идиоток, как надо сидеть в гостиных и какими ложками пользоваться за обедом, — с горечью произнесла Амелия.
Муцикава просиял.
О! Он только и ждал этого. Надо, чтобы она так же ненавидела, как он. Тогда вдвоем они смогут…
Муцикава протянул Амелии записку. Она быстро пробежала ее, удивленно подняла брови, потом сунула ее в сумочку.
— Левой рукой? Странно! Ну, живо! Что там еще? — сказала она.
Вдруг дверь открылась. Вошла толстая дама — по-видимому владелица школы. Мисс Амелия опустила голову и церемонно присела. Хозяйка милостиво кивнула головой и поплыла по коридору, подозрительно окинув взглядом Муцикаву.
Муцикава мысленно проклинал себя. Здесь, в этом темном коридоре, должно начаться великое дело, а его будущая сообщница приседает и трясется перед жирной хозяйкой! Он же стоит, как бездомный бродяга.
Но Муцикава умел владеть собой.
— Леди, — начал он, — туннель отнял у вас мужа…
Амелия метнула на Муцикаву уничтожающий взгляд. Он ожидал, что она разразится градом проклятий, но она произнесла еле слышно:
— Да.
В этом слове не было больше прежнего задора. Это было признание разбитой жизнью женщины.
— Вот что, леди… Для вашего мужа не существует ничего, кроме туннеля. Это сооружение, извините, стало между вами…
— Ах да… тысячу раз да… Ну и что же? Что вам от меня надо? Не терплю лишних разговоров!
Муцикава понизил голос:
— Помогите мне, и туннель не будет существовать. Я верну вам вашего мужа.
— Чем я должна вам помочь?
— О леди, въезд в Туннель-сити воспрещен… Всех желающих туда приехать строго проверяют. Я должен пробраться туда, и в этом поможете мне вы, извините. Я буду вашим слугой. Вы поедете к мистеру Кандерблю с повинной, будете просить у него прощения. Пусть он даже откажет вам. Тогда вы захотите взять оттуда свои вещи. Они нужны вам сейчас. Извините, ваше материальное положение…
— Ах, не говорите о нем!
— Словом, вы поможете мне проникнуть в Туннель-сити, а дальше уж я сделаю все сам. Вам достанется мистер Кандербль, а мне — проклятый туннель, извините.
— Возьмите его, возьмите его! — с былой живостью и энергией произнесла Амелия.
— Значит, мы едем, леди?
— О да! Но… но у меня совсем нет денег.
— Пустое, — мрачно сказал Муцикава. — У меня найдутся.
Амелия не колебалась ни минуты. Ей было совершенно все равно, что замышляет японец. Ей обещали вернуть мужа, прежнее положение. Она сможет вырваться из этой дыры, где надо заискивать перед толстой и глупой хозяйкой, которая лишь из тщеславия держит ее, бывшую жену столь знаменитого человека.
— О’кэй! Согласна! — Амелия передернула плечами. — Я помогу вам. Когда мы едем? Надо ведь получить разрешение.
— О, миссис Амелия, если я стану вашим слугой, то все будет в порядке! Не откажите в любезности, извините, напишите сейчас несколько бумаг. А эту толстую леди… Я думаю, вы не будете жалеть о ней?
— Я с удовольствием послала бы ее к черту, но я не слишком верю вам. Мы поедем. Я помогу вам во всем. Мне нужен он. Но если… если… Словом, я беру у хозяйки только отпуск, а вы, кто бы вы ни были, должны платить мне жалованье.
— О’кэй! — опустил голову Муцикава. — Пусть это будет, извините, единственный случай, когда слуга будет платить жалованье своей хозяйке.
Амелия и Муцикава договорились обо всем. Муцикава сообщил, что отправляется покупать чемоданы. О! В этих чемоданах была сконцентрирована вся ненависть Муцикавы.
Прямо от Амелии Муцикава, даже забыв нанять таксомотор, побежал к остановке сабвея, чтобы опуститься в Даун-таун. Там, в одном из деловых кварталов, он должен был достать все, что ему было нужно.
По дороге он получил разрешение на въезд в Туннель-сити для себя и Амелии. Формальности в представительстве Туннель-сити были не сложны. Оказывается, Кандербль распорядился не чинить никаких препятствий миссис Амелии, если она пожелает съездить в Туннель-сити за своим имуществом.
Все складывалось как нельзя лучше. Муцикава даже не ожидал, что все так удачно получится.
В самом веселом расположении духа он отправился в Даун-таун — нижний город.
Имя бандита Контонэ было известно каждому американцу, не говоря уж о полиции. От всех своих собратьев по профессии он отличался тем, что никого не убивал и никого не грабил, но тем не менее он занимался самым предосудительным делом и с его помощью было совершено немало преступлений. Однако он никогда не сидел в тюрьме по уголовным делам. Попадал в тюрьму он часто, но причиной этому была его чрезмерная любовь к быстрой езде по нью-йоркским улицам и полное пренебрежение к правилам уличного движения.
Мистер Контонэ был монополистом в деле снабжения всех американских бандитов «средством производства». И горе было любой фирме, если она продавала ручные пулеметы, револьверы, бомбы без посредства мистера Контонэ! Прекрасные мастерские, принадлежавшие мистеру Контонэ, производили отмычки, сверла, специальные автогенные резчики для вскрытия сейфов. Другие мастерские оборудовали автомобили легкой броней и небьющимися стеклами огромной толщины. Словом, мистер Контонэ никого не грабил и не убивал, но ограбить и убить без помощи всесильного мистера Контонэ было невозможно.
Контонэ пользовался всеобщим уважением. Его пожертвования недавно открывшемуся университету в штате Вентана создали ему славу поборника просвещения, а умелое влияние на муниципальные выборы гарантировало процветание его предприятиям. Личная же смелость и беспощадность, а также быстрая езда снискали ему уважение среди бандитов, остерегавшихся приобретать что-либо для своей «работы» не через посредство агентов мистера Контонэ.
Вот в одной из таких контор, существовавшей на Централь-стрит под вывеской технической конторы, и должен был получить Муцикава нужные ему средства.
— Хэлло, мистер японец! Для вас все готово, и вы получите оба ваших чемодана, даже в том случае, если захотите пустить на воздух Панамский канал. Политика никогда еще не мешала коммерции.
Толстый джентльмен с вонючей сигарой в руках затрясся от смеха, приведя в движение свои бесчисленные подбородки.
— Хэлло, вы, там! — крикнул он через перегородку. — Чемоданы мистера японца!
Из-за перегородки отозвались, послав «толстого Чэрри» к черту. Какой-то парень в шляпе набекрень с трудом тащил два чемодана.
Муцикава покачал головой:
— Я не возьму, извините, этот товар у вас. Я заказывал более портативные. Для моего дела не годятся такие чемоданы.