Оказаться вне партии!.. Допустить, чтобы рухнули все планы из-за безумства упрямого мальчишки… Степан никогда не драл его в детстве… Зря!.. Упустил! Вот и отвечай теперь…
Впрочем, почему отвечать? Андрей достаточно взрослый. Но Степана спросят, как он мог проглядеть? Почему первый не действовал?
Значит, он должен действовать.
Вошла Тереза Сергеевна:
— Я звонила к вам домой, Степан Григорьевич. Андрюша уже дома.
Степан поднял на нее сразу запавшие глаза. Что она? Колдунья? Читает мысли?
— Машину, — приказал Степан.
— Уже подана.
Нет, она все-таки хороший секретарь! Ничего не скажешь…
— …Андрей! Пройди ко мне, — крикнул Степан из коридора в полуоткрытую дверь комнаты брата.
Андрей проводил Аню и Дениса до выхода и сказал, чтобы они подождали его на улице. Сам прошел в кабинет Степана.
— Ну?.. — встретил его Степан, стоя посередине комнаты, чуть втянув голову в плечи, сжав кулаки.
Андрей даже отступил на шаг, ему показалось, что брат готов броситься на него.
— Тебе мало того, что я всю жизнь делал для тебя? Тебе надо встать на моей дороге? — понизив голос и еле сдерживая себя, заговорил Степан.
— Милевский про кружок рассказывал? — спокойно спросил Андрей.
— Идиот! — заорал Степан. — Чем ты рискуешь? Ничем! Ты еще ничего не приобрел, терять нечего! А я из-за тебя рискую всем… Именем… дорогой в будущее…
— Карьерой, — поправил Андрей.
Лицо его покрылось красными пятнами. Он стоял перед Степаном, тоже опустив голову, чем-то напоминая его.
— Карьерой? Это слово не из нашего социалистического обихода. Ты бредишь капитализмом. Готов преклоняться перед ним. И твое самомнение автора заумной идеи тоже из арсенала капиталистических отношений…
— Глупости! — отрезал Андрей. — Тебе ли говорить о социалистических отношениях. С ними не очень-то вяжутся твои поучения.
— Ах, ты таким языком заговорил! Ладно. Теперь я буду приказывать. Завтра же ты объявишь о ликвидации своего дурацкого кружка. Нет, постой! Это было бы глупо. Ты переименуешь его. Назовешь кружком научной фантастики. Будете там бредить Арктическим мостом и полетом на Марс.
— Не сделаю этого. Не вижу в Арктическом мосте ничего научно-фантастического. Это реальный проект.
— Молчи! «Реальный проект»!.. Ты понимаешь, как могут истолковать твою затею с кружком дружбы материков? В какое время живешь?
— Перестань кричать на меня!
— Я не только кричу на тебя, я учу тебя, я кормлю тебя…
— Так не будешь ни учить, ни кормить. Спасибо за все! — И Андрей резко повернулся к двери.
— Подожди, дурак! Скажи спасибо, что я тебя не побил. Ты же меня компрометируешь.
— Не пробуй задержать меня.
— Я разделаюсь с тобой, вот что!.. Подожди… Снова в больницу попадешь… только для умалишенных…
Андрей спокойно вышел из кабинета Степана и почти выбежал из коридора в переднюю. За его спиной что-то загрохотало. Может быть, Степан что-то бросил вслед Андрею или просто уронил стул на пол.
— Что с тобой, Андрюша? — кинулась к нему на улице Аня. — На тебе лица нет.
Андрей прислонился к забору, закрыл глаза. Он тяжело дышал.
Из дверей вышел Степан Григорьевич и, не обращая внимания на молодых людей, сел в машину.
— В заводоуправление, — приказал он шоферу…
— Пойдем к тебе, мы уложим тебя, Андрюша, — просила Аня.
— Туда? Никогда, — сквозь зубы процедил Андрей.
— Та что ж хлопца неволить? Пойдем до нас. Батька рад будет, предложил Денис.
…Степан Григорьевич не мог успокоиться. Он обдумывал, как ему поступить. Нелепая история. Если в райкоме уже знают, то он первый должен внести предложение, резкое, твердокаменное… Ах, Андрей, Андрей! Может быть, попробовать выгородить его? Дурная голова… фантазии… мальчишество… Но разве Степану это простят? Нет, видимо, придется по-другому…
Глава восьмая
ДВА ЛЬВА
Андрей не вернулся домой ночевать.
На следующий день Степан Григорьевич узнал от Милевского, что в институте назначен доклад студента Корнева о необычайном проекте моста через Северный полюс.
— Поверьте мне, Степан Григорьевич, — с наигранным волнением говорил Милевский, — я ведь не могу молчать, не могу, как инженер! — и он вопросительно заглянул в глаза главному инженеру. — Чтобы опасная организация перестала существовать и никто за нее не нес бы ответственности, надо разоблачить сумасбродную идею, положенную в ее основу. Я считаю это долгом каждого инженера. Не так ли?
Степан Григорьевич смотрел в другую сторону и ничего не ответил Милевскому. Лев Янович вздохнул и, понимающе кивая головой, вышел из кабинета.
Через приемную он прошел с многозначительной миной человека, получившего особое задание.
Степан Григорьевич крупно повздорил с директором Вековым и разнес подвернувшегося ему под руку начальника мартеновского цеха.
Тереза Сергеевна говорила всем, что Степан Григорьевич не жалеет себя, губит на работе… Совсем больной, он выполняет обещание, данное самому министру…
Светлорецкий индустриальный институт помещался в старинном демидовском доме с толстыми, как в монастырях, стенами и в новом, пристроенном к нему, корпусе со светлыми широкими окнами и стенами в полтора кирпича.
Зимой в новом здании было отчаянно холодно, а в старом жарко. Поэтому в перерыве между лекциями студенты бежали из нового здания в старое погреться, а из старого в новое покурить и хоть немного прийти в себя после «бани».
Едва раздавался звонок — и два потока людей устремлялись навстречу друг другу, сталкиваясь в коридорах, устраивая веселую толчею, в которой каждый студент со смехом пробивался в своем направлении.
Это стало институтской традицией. И даже в сентябре, когда еще не начинали топить и в обоих зданиях была одинаковая температура, студенты в перерыве все равно устраивали свою обязательную толчею.
Но даже старшекурсники и преподаватели не припоминали такой давки в коридорах института, как после доклада студента Корнева о постройке моста в Америку через Северный полюс.
Между скептиками и энтузиастами разгорался жаркий спор, который иногда напоминал потасовку.
— Четыре тысячи километров! Гигантомания какая-то! Нефтепровод такой не уложить, а здесь…
— А трубу в один километр можно построить?
— Ну, можно…
— Помножь на четыре тысячи. Возьми в помощь счетную линейку.
— Э, брат!
— Что, «э»?
— А что вы думаете, Никандр Васильевич?
— Что ж, человек значительно раньше начал мечтать о полете, чем полетел…
— Но ведь это не просто мечта… он подсчитал!
— Николай! Не шуми! Имей в виду, английский язык будешь сдавать не в девятой аудитории, а на Клондайке в салуне Кривого Джима. Только не рассчитывай в поезде повторить, не успеешь! Скорость слишком велика.
— А что ты думаешь? Волжские станции строим? Каналы через пустыню прорываем? А трубу утопить не сумеем?
— Вот именно — утопить! А ты представляешь, как ее спустить?..
— С якорями он здорово придумал! Получается цепной мост, подвешенный ко дну, перевернутый вниз головой…
— Вот насчет «вниз головой» — это верно. Только так и можно такое выдумать!
— А ты выдумаешь? Ты и задания-то у других списываешь.
— Полегче.
— Ты сам не толкайся.
— Товарищи, дайте пройти профессору Гвоздеву.
— Семен Гаврилович! А как вы на это смотрите?
— Простите, товарищи, спешу, спешу. О вас же надо заботиться. А доклада не слышал, ничего сказать не могу. Простите, дайте пройти.
После перерыва первым в прениях выступил инженер завода Милевский.
Студенческая аудитория была накалена. На доклад, оказывается, даже с завода пришли!
Лев Янович, сытый, солидный, некоторое время постоял на кафедре, как бы давая всем на себя посмотреть, потом начал проникновенным голосом: