- Это же в самом деле глупо! Глупо и вредно! Вредно и опасно!-с сердцем сказал Степан.
Открылась дверь, и заглянула Тереза Сергеевна: - Степан Григорьевич, возьмите трубку.
- Я, кажется, просил, - зло обернулся к ней Степан.
Тереза Сергеевна многозначительно опустила глаза: - Из райкома...
Лев Янович схватился за голову и отвернулся.
Похолодевшей рукой Степан взял трубку: - Корнев. Слушаю. Хорошо. На бюро райкома? Когда? Буду. Есть. Привет.
Милевский почтительно попятился к двери.
- Надеюсь... не по этому поводу, - Пробормотал он.
Степан Григорьевич даже не взглянул на него.
- Какой дурак! Какой Андрюшка дурак! - тихо проговорил он.
Дверь за Милевским закрылась. Тереза Сергеевна шестым секретарским чувством поняла, что к Степану Григорьевичу никого пускать нельзя.
Степан думал. Дело может обернуться самым неприятным образом. Андрей перешел все разумные пределы. Идея его - нелепица. Каждому ясно, что к ней нельзя отнестись серьезно.
Но, оказывается, серьезно отнестись надо, потому что идея стала поводом для необдуманного создания Общества, по существу, проамериканской организации, которая собирается не где-нибудь, а в лесу! Чуть ли не конспирация! Как на это еще посмотрят... И если в райкоме уже знают, если на бюро хоть краешком заденут этот вопрос, то Гвоздев тотчас заявит, что это по просьбе Степана он принял в институт младшего Корнева. Всем станет очевидно, что Степан должен отвечать за действия Андрея. Притупление бдительности. Коммунист Степан Корнев пропустил создание самочинной организации!.. Равнение на капиталистическую Америку!.. Апологетика Запада!.. Антикомсомольский кружок!..
- Какой дурак! Какой дурак! - все повторял Степан.
Он видел мысленно, как поднимаются один за другим члены бюро райкома. Степану бросают в лицо политические обвинения... И сам директор Веков, считающий себя воспитателем Степана, с присущей ему неистовой правоверностью, первый поставит вопрос о пребывании Степана в партии. Он ведь прощать не умеет.
А ведь Степан уже давно перерос его, первобытного директора первых пятилеток!.. Теперь все, все зачтется...
Степан стал расхаживать от окна к окну, поглядывая на заводской двор, где бегал паровозик-кукушка, гремели сцепки вагонов, тяжело пыхтел компрессор, визжала дисковая пила в прокатке.
Оказаться вне партии!.. Допустить, чтобы рухнули все планы из-за безумства упрямого мальчишки... Степан никогда не драл его в детстве... Зря!.. Упустил! Вот и отвечай теперь...
Впрочем, почему отвечать? Андрей достаточно взрослый. Но Степана спросят, как он мог проглядеть? Почему первый не действовал?
Значит, он должен действовать.
Вошла Тереза Сергеевна: - Я звонила к вам домой, Степан Григорьевич. Андрюша уже дома.
Степан поднял на нее сразу запавшие глаза. Что она? Колдунья? Читает мысли?
- Машину, - приказал Степан.
- Уже подана.
Нет, она все-таки хороший секретарь! Ничего не скажешь...
... - Андрей! Пройди ко мне, - крикнул Степан из коридора в полуоткрытую дверь комнаты брата.
Андрей проводил Аню и Дениса до выхода и сказал, чтобы они подождали его на улице.
Сам прошел в кабинет Степана.
- Ну?.. - встретил его Степан, стоя посередине комнаты, чуть втянув голову в плечи, сжав кулаки.
Андрей даже отступил на шаг, ему показалось, что брат готов броситься на него.
- Тебе мало того, что я всю жизнь делал для тебя? Тебе надо встать на моей дороге? - понизив голос и еле сдерживая себя, заговорил Степан.
- Милевский про кружок рассказывал? - спокойно спросил Андрей.
- Идиот! - заорал Степан. - Чем ты рискуешь? Ничем! Ты еще ничего не приобрел, терять нечего! А я из-за тебя рискую всем... Именем... дорогой в будущее...
- Карьерой, - поправил Андрей.
Лицо его покрылось красными пятнами. Он стоял перед Степаном, тоже опустив голову, чем-то напоминая его.
- Карьерой? Это слово не из нашего социалистического обихода. Ты бредишь капитализмом. Готов преклоняться перед ним. И твое самомнение автора заумной идеи тоже из арсенала капиталистических отношений...
- Глупости! - отрезал Андрей. - Тебе ли говорить о социалистических отношениях. С ними не очень-то вяжутся твои поучения.
- Ах, ты таким языком заговорил! Ладно. Теперь я буду приказывать. Завтра же ты объявишь о ликвидации своего дурацкого кружка. Нет, постой! Это было бы глупо. Ты переименуешь его. Назовешь кружком научной фантастики. Будете там бредить Арктическим мостом и полетом на Марс.
- Не сделаю этого. Не вижу в Арктическом мосте ничего научно-фантастического. Это реальный проект.
- Молчи! Реальный проект!.. Ты понимаешь, как могут истолковать твою затею с кружком дружбы материков? В какое время живешь?
- Перестань кричать на меня!
- Я не только кричу на тебя, я учу тебя, я кормлю тебя...
- Так не будешь ни учить, ни кормить. Спасибо за все, - и Андрей резко повернулся к двери.
- Подожди, дурак! Скажи спасибо, что я тебя не побил. Ты же меня компрометируешь.
- Не пробуй задержать меня.
- Я разделаюсь с тобой, вот что!.. Подожди... Снова в больницу попадешь... только для умалишенных...
Андрей спокойно вышел из кабинета Степана и почти выбежал из коридора в переднюю.
За его спиной что-то загрохотало. Может быть, Степан что-то бросил вслед Андрею или просто уронил стул на пол.
- Что с тобой, Андрюша? - кинулась к нему на улице Аня. - На тебе лица нет.
Андрей прислонился к забору, закрыл глаза. Он тяжело дышал.
Из дверей вышел Степан Григорьевич и, не обращая внимания на молодых людей, сел в машину.
- В заводоуправление, - приказал он шоферу...
- Пойдем к тебе, мы уложим тебя, Андрюша, - просила Аня.
- Туда? Никогда, - сквозь зубы процедил Андрей.
- Та что ж хлопца неволить? Пойдем до нас. Батька рад будет, предложил Денис...
Степан Григорьевич не мог успокоиться. Он обдумывал, как ему поступить. Нелепая история. Если в райкоме уже знают, то он первый должен внести предложение, резкое, твердокаменное... Ах, Андрей, Андрей! Может быть, попробовать выгородить его? Дурная голова... фантазии... мальчишество... Но разве Степану это простят? Нет, видимо, придется по-другому...
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ДВА ЛЬВА
Андрей не вернулся домой ночевать.
На следующий день Степан Григорьевич узнал от Милевского, что в институте назначен доклад студента Корнева о необычайном проекте моста через Северный полюс.
- Поверьте мне, Степан Григорьевич, - с наигранным волнением говорил Милевский, - я ведь не могу молчать, не могу, как инженер!-и он вопросительно заглянул в глаза главному инженеру. - Чтобы опасная организация перестала существовать и никто за нее не нес бы ответственности, надо разоблачить сумасбродную идею, положенную в ее основу. Я считаю это долгом каждого инженера. Не так ли?
Степан Григорьевич смотрел в другую сторону и ничего не ответил Милевскому. Лев Янович вздохнул и, понимающе кивая головой, вышел из кабинета.
Через приемную он прошел с многозначительной миной человека, получившего особое задание.
Степан Григорьевич крупно повздорил с директором Вековым и разнес подвернувшегося ему под руку начальника мартеновского цеха.
Тереза Сергеевна говорила всем, что Степан Григорьевич не жалеет себя, губит на работе...
Совсем больной, он выполняет обещание, данное самому министру...
Светлорецкий индустриальный институт помещался в старинном демидовском доме с толстыми, как в монастырях, стенами и в новом, пристроенном к нему, корпусе со светлыми широкими окнами и стенами в полтора кирпича.
Зимой в новом здании было отчаянно холодно, а в старом жарко. Поэтому в перерыве между лекциями студенты бежали из нового здания в старое погреться, а из старого в новое покурить и хоть немного прийти в себя после "бани".