Вдали показалась высокая фигура. Она то входила в полосу слабого света, то исчезала в темноте.
Аня сразу узнала Кандербля, хотя и не могла разглядеть его.
Медленными, неторопливыми шагами шел человек вдоль дока. Огней там уже не было. Перед ним была полная темнота. Шаги звенящим эхом отдавались в цилиндрических стенах.
Он остановился и, скрестив руки на груди, уставился в сгущавшуюся перед ним темноту.
Кандербля окликнули. Инженер вздрогнул. Эхо еще долго звучало в металлическом стволе дока, то усиливаясь, то утихая.
Вандермайер и Аня подошли к Кандерблю.
- Я остаюсь с вами, сэр, - сказала Аня, протягивая руку.
- Спасибо, - коротко ответил Кандербль.
Аня окинула взглядом пустынное сооружение, где она должна была провести неопределенное время, следя за сохранностью всего оборудования.
Вандермайер отошел. Кандербль пожал узкими плечами и огляделся.
- Вот, - горько сказал он, - состою здесь сторожем!
- Мистер Кандербль, - тихо начала Аня, глядя в пол, - у меня есть просьба, вам…
И она рассказала о положении рабочих, которых видела перед отъездом.
Кандербль устало махнул рукой:
- О’кэй, мисс Седых… Инженер Кандербль в первый раз в жизни пойдет навстречу рабочим! - И он отвернулся.
Аня, не поднимая головы, бросила быстрый взгляд на американца:
- Мистер Кандербль, у меня есть к вам еще одно поручение.
- Я слушаю вас, Анна.
- Мне поручили предложить вам перейти на работу в советский док.
Кандербль поднял голову и долго смотрел в темноту перед собой.
- Мне?.. На службу в русский док? В подчинение к другим инженерам?
Он только пожал плечами и задумался.
Кандербль и Аня тихо пошли вдоль металлической площадки. Вокруг становилось все темнее.
Неприятное чувство вместе с темнотой обволакивало Аню. Она предложила повернуть обратно.
- Каков же будет ваш ответ? - спросила Аня. - Я должна телеграфировать.
- Что? Мой ответ? - словно проснулся Кандербль. - Нет, моя леди, инженер Герберт Кандербль слишком горд, чтобы пойти к кому-нибудь в подчиненные. До сих пор он только распоряжался инженерами. Кроме того, я американец, Анна, и я останусь на американском строительстве.
И Герберт Кандербль, замолчав, оперся на перила.
Глава десятая
ИСКУССТВЕННЫЙ АЙСБЕРГ
Дверь открылась, и в домик, сложенный из грубых бревен, вошел низенький человек с широким лицом, приплюснутым носом и сильно выдающимися скулами. Достав из мехового комбинезона тонкий шелковый платок, он тщательно протер роговые очки и обратился к сидевшему на топчане юноше:
- Итак, дорогой мой Кото, погода оказывает нам благодеяние. Если учесть наступающее полнолуние, то что может быть лучше, извините?
Молодой японец поднял от книги, которую держал в руках, свое юное, холеное лицо с близорукими мечтательными глазами. Он мысленно повторял прочитанные стихи:
Но вокруг были грязные бревенчатые стены, открытая дверь, унылый пейзаж за ней…
- Значит, мы вылетаем в ближайшее время, Муцикава-сан? - очнувшись, спросил Кото.
- Не в ближайшее время, извините, а сегодня… сейчас. Мы устали отвечать на телеграммы Нью-Йорка. Положение акций на нью-йоркской бирже требует нашего немедленного вылета. Сообщение о первой удаче экспедиции нужно для процветания наших почтенных американских патронов.
Кото вздохнул.
- Я осмелюсь просить вас, - продолжал Муцикава, - через полчаса быть готовым к полету, если трудности выполнения нашего задания не заставили еще вас изменить решение, извините.
- Муцикава-сан! Я не давал вам повода сомневаться в себе.
- Как знать… - покачал головой Муцикава. - Быть может, раскаяние посетило вас, извините, и сказанные в запальчивости профессору Усуде слова вы хотели бы вернуть обратно.
- Через полчаса я буду готов, летчик-сударь! Я буду везде, где сможете быть вы! - почти выкрикнул юный Кото.
Муцикава усмехнулся:
- Восхищен вашей готовностью пойти на подвиг. Вы имеете огромное преимущество по сравнению с нашими американскими товарищами по экспедиции, которые работают не для славы, а за деньги. Однако я должен разочаровать вас. Вы, конечно, рассчитываете, что ваше участие в столь героической экспедиции будет широко известно. Извините, это будет не совсем так. Мистер Паттерсон только что сообщил распоряжение шефа из Нью-Йорка о том, чтобы наша первая экспедиция была проведена в строжайшем секрете.