Толпа у рольганга еще долго обсуждала происшествие. Один из грузчиков рассказывал, что как и здесь, во Владивостокском порту пятнадцать лет назад также нашли в ящике человека, понесли его в приемный покой, а он по дороге соскочил с носилок и убежал. Поймали его только через два месяца.
…Лейтенант и Елена Антоновна вышли из кабинета дежурного по охране порта. Лейтенант сказал, не скрывая раздражения:
- Это или сумасшедший, или человек, пытающийся выиграть время!
- Нет-нет, подождите! - волновалась Елена Антоновна. - Мы сейчас же все узнаем. - И она выбежала на улицу.
Вскоре она вернулась опечаленная - Анна Ивановна Седых уехала на вокзал. Попытка разыскать ее на станции также не имела успеха: специальный экспресс под девизом «Лунный» ушел две минуты назад.
Лейтенант нетерпеливо расхаживал по комнате.
- Это все романтика! - сказал он раздраженно.
- Ах, нет… вовсе нет… все бы решилось сразу… - Елена Антоновна вздохнула. - Но, товарищ лейтенант, если вы позволите, то и я, может быть, сумею. Ведь я сама несколько месяцев работала под его начальством… Он должен, должен помнить один случай…
…В кабинете, в кресле, полулежал неимоверно худой, заросший человек. Глаза его были закрыты.
Елена Антоновка села против него и сказала совсем тихо:
- Андрей Григорьевич…
Человек вздрогнул и открыл глаза. Он всматривался в сидевшую перед ним полную женщину, силясь узнать ее.
- Скажите, Андрей Григорьевич… простите, что я спрашиваю вас об этом, но так надо… скажите, какой тост на всю жизнь запал вам в сердце?
Человек непонимающе смотрел на седую женщину.
Лейтенант смущенно отошел к столу: метод допроса, примененный Еленой Антоновной, был нов и непонятен. Ему было неловко за врача.
Елена Антоновна чуть побледнела.
- Андрей Григорьевич… - почти умоляюще говорила она, - тост… тост… Ах, разве можно забыть… тост…
И вдруг изможденный человек вспыхнул.
- Сурен… - прошептал он.
Невольные слезы выступили у Елены Антоновны на глазах.
- …а второго друга, настоящего, хорошего друга, не скоро найдешь… - докончил задержанный.
Елена Антоновна плакала, стоя на коленях перед ним и сжимая его руки в своих. Лейтенант совсем растерялся…
Через час неизвестный сидел в кожаном кресле в небольшой квадратной комнате без окон, прямо перед глухой стеной.
Раздвинулась штора, за ней оказался экран, по которому побежали световые линии. Постепенно стало вырисовываться изображение другой комнаты, похожей на эту. В кресле напротив - казалось, всего лишь в нескольких шагах отсюда, - сидел высокий человек с сухим, энергичным лицом и белой коротко стриженной головой. При виде своего далекого собеседника он оперся о ручки кресла и приподнялся.
- Андрей… Корнев? Возможно ли? - проговорил он.
- Николай Николаевич! Жив я, жив… Почти все это время без памяти пролежал… В Сиэтле, а потом у одного японского профессора в клинике… Бежал, спасаясь от преследования бандитов… Друзья помогли…
- Много, много у нас друзей, Андрей Григорьевич! - улыбался Николай Николаевич. - Ну, ты уж знаешь, наверное, что строительство Арктического моста заканчивается. Только что я начальника строительства сюда вызвал.
- Кого? Степана?
- Нет, начальник строительства сейчас Иван Семенович Седых. Это он у нас мост достраивает… Да вот и он… Узнаешь, Иван Семенович, Андрюшу нашего, светлорецкого выдумщика?
Высокая фигура сутулого старика заслонила экран:
- Андрюша? Живой! С бородой… Дай я тебя обниму. Не человек, а буек - никакая глубина его не берет!
Иван Семенович подошел к самому экрану и протянул руки, засмеялся, потом вдруг отвернулся и смахнул что-то с глаз.
- Значит, строительство моста закончено? - спросил Андрей, ощущая комок в горле.
- Да, Андрюша. Сооружение почти закончено. Я понимаю, тебе бы так хотелось завершить его самому, - участливо сказал Николай Николаевич. - Но ты по праву станешь председателем приемочной комиссии. Она собирается на днях в Туннель-сити. Мы сейчас оповестим всех о твоем назначении.
- Не надо, - сказал Андрей.
- Как - не надо? - загремел Иван Семенович. - Не хочешь?
- Работать хочу, но… не хочу шума… появлюсь прямо на приемке…
- Сюрпризом? Добро! Пусть это подарком для всех строителей будет! - воскликнул Иван Семенович.
- Понимаю тебя, - мягко сказал Николай Николаевич. - Пусть будет по-твоему. Вылетай в Туннель-сити, как только почувствуешь себя в силах. О твоем назначении скажем только членам комиссии, уже находящимся на Аляске… и Герберту Кандерблю. Таким образом, ты явишься на строительство не гостем, не отставшим от дел бывшим начальником, а сразу хозяином. И пусть тебя только таким и увидят: снова действующим, требовательным и всем сердцем любящим строителей моста.