- Черт знает какая скорость! - меж тем говорил он. - Какие потребуются пути?
Аня загадочно засмеялась:
- О, для нашего вагона будет построена самая идеальная трасса - без подъемов и уклонов, без поворотов, как…
Андрей не расслышал, что сказала дальше Аня, кажется, про ствол ружья… Она повернула контроллер, снова включились дюзы, и Андрея опять прижало к переборке.
Аня крикнула:
- Нам выделили самый лучший участок пути! Как в Арктическом мосте.
На этот раз Андрей услышал и вдруг понял сразу все. Так это поезд для его Арктического моста, поезд, который должен заменить его собственную конструкцию магнитофугального экспресса, показанного на нью-йоркской выставке! Вот почему ему ничего не писали, вот почему не встречали, вот почему доставили прямо на испытание, чтобы оглушить взрывами дюз, ошеломить… наконец унизить. Так вот почему она такая чужая, далекая. Оказывается, она теперь конкурирует с ним! Завтра о ней напишут все газеты, как о победительнице… Вот что ей нужно! Как меняются люди! Где же прежняя робкая, нежная Аня, которую он встречал в игрушечном вагончике на узкоколейке? Где? Сердце у Андрея стучало…
Деревья слились в сплошную стену, через которую, как через зеленое стекло, можно было видеть дорогу и дальние перелески.
- Вот теперь… четыреста километров в час! - воскликнула Аня.
Глаза ее горели, она улыбалась, она забыла о том, как будет реагировать Андрей, забыла! Она полна была собственным счастьем, успехом, победой! Она торжествовала! Такого поезда еще не было в мире!
Грохот смолк. Поезд мчался с непостижимой скоростью по инерции.
Аня обернулась:
- И это только еще одна пятая той скорости, которая будет… которая будет… - Аня остановилась.
Вид Андрея был страшен. Щеки его провалились, испарина выступила на лбу, глаза лихорадочно блестели.
- Ничего не говори, я все понял, - сказал Андрей. - Все слишком ясно…
- Андрюша! - невольно тормозя, воскликнула Аня. Она предостерегала, умоляла, возмущалась в этом возгласе.
Андрей с горькой усмешкой покачал головой:
- Если капля переполняет чашу, значит, чаша была полной.
- Но ведь это же дико, нелепо… в такой час!
- Что ж… час ты сама выбрала! Мы действительно слишком долго находились вдалеке… И слишком мало осталось соединяющего нас…
- Ты хочешь… упрекнуть меня как врача, что я не уберегла…
- Хочу сказать, что ракетный вагон, сделанный втайне от меня, за моей спиной, сделанный, чтобы скомпрометировать, отвергнуть мой магнитофугальный поезд, который я вынашивал годами, этот ракетный вагон не связь, а преграда между нами.
- Ах, так! - Аня закусила губы. Она продолжала тормозить. - Ты человек с болезненным самолюбием, привыкший к преклонению! Тебе бы рабыню, чтобы ноги мыть… А я - то хотела, чтобы сын наш походил на тебя!
- Лучше не говори о сыне. Не терзай хоть этим… тебя забуду, а его нет…
Аня хотела крикнуть, что Андрей сумасшедший, хотела броситься к нему, не дать ему открыть дверцу кабины… но осталась, прикованная к пульту, готовая разрыдаться от обиды, досады, от жалости к себе, но не к Андрею… Порвалось, безвозвратно порвалось то, что должно было снова связать их… Значит, не осталось ничего…
- Если так - уходи! - сузив глаза, сквозь зубы проговорила она.
Поезд медленно шел вдоль платформы. Андрей соскочил на ходу.
Аня с широко открытыми сухими глазами и слезами в горле посмотрела на него в последний раз. Подумала, что когда-то он не сходил с ее поезда, а вспрыгивал на ходу…
Послышались голоса встревоженных Степана Григорьевича, Седых, Сурена…
- Испытание продолжается, - пересилив себя, спокойно сказала Аня. И подумала: «Испытания мы не выдержали…»
Андрей сошел с высокой платформы на рельсы, перебежал их, не оглядываясь на поезд, и направился в реденький березовый лес.
Когда позади снова раздался грохот, Андрей вздрогнул и схватился рукой за тонкий белый ствол дерева. Долго он простоял так, не двигаясь, потом медленно побрел обратно.
На путях и на перроне было пустынно. Попался только один старичок-железнодорожник в фуражке с красным верхом.
- Вам на Москву поезд? - участливо спросил он, внимательно вглядываясь в лицо Андрея.
Корнев кивнул головой.
- Так он не скоро будет, сегодня ведь испытания.
Стоя на платформе, Андрей задумчиво смотрел на подернутый вечерней дымкой пейзаж. Деревья и телеграфные столбы казались влажными. Густые сети проводов были похожи на мертвую зыбь, застывшую навеки.