В 1949 г. для содержания особо опасных заключенных на Строительстве 501 имелось пять строгорежимных колонн, где сосредоточивались осужденные за контрреволюционные преступления, две колонны усиленного режима для осужденных на сроки 15–25 лет, а также две штрафные колонны для нарушающих режим в лагере. Свыше 4000 заключенных, осужденных за особо опасные преступления, содержались на смешанных колоннах и без изоляции от остальных лагерников. Это вызывало большие проблемы для администрации и основной массы заключенных. В первом квартале 1949 г. были намечены 12 колонн, которые в течение второго квартала планировалось дооборудовать (усилить зоны, переоборудовать по одному бараку с камерами) для сосредоточения здесь до 5000 «уголовно-бандитствующего элемента и рецидивистов». К этому руководство строительства подвигла «создавшаяся на многих колоннах обстановка разгула бандитского элемента, терроризирующего местную лагерную администрацию и организующего резню между враждебными группировками».[14]
Профилактические меры сводились к обыскам в бараках. Как сообщалось в докладе «О состоянии лагерного режима заключенных на Строительстве № 503», «в текущем году по всем лагерным подразделениям… проведено 4 повальных внезапных обыска, в результате их было изъято у заключенных: топоров — 10, ножей — 1341, пил — 986, ломов — 39 и других запрещенных предметов — 1678 штук…»
Как особый случай в вопросе соблюдения требований режима рассматривалось так называемое «рас-конвоирование» заключенных. Расконвоированные заключенные могли покидать зону для участия в каких-либо работах без положенной в таких случаях охраны.
В Северном управлении железнодорожного строительства на 1 января 1949 г. было расконвоировано 5027 заключенных (при общем количестве заключенных в 48 195). Несколько десятков человек оказались расконвоированы в нарушение инструкции, утвержденной приказом МВД СССР № 0190, из них осужденных за измену Родине — 27 человек, по ст. 58–14 — 4 человека, по ст. 167 — 33 человека.
Расконвоированным выдавались пропуски с их личными фотографиями. Но много таких документов оказалось выдано без фотографий, что приводило к передаче пропусков лицам, не имевшим права бес-конвойного передвижения.
Анализ архивных документов позволяет сделать вывод о том, что приоритетной задачей на Строительствах 501 и 503 стало не наказание провинившихся перед законом посредством лишения свободы и не перевоспитание преступников, а деятельность по обеспечению выполнения производственных планов, по возведению объектов железнодорожной магистрали. В момент обустройства лагерных колонн в первую очередь решались вопросы организации производственного процесса, и только во вторую очередь оборудовались, приводились в соответствие со строгими требованиями режима лагерные пункты.
Административное и партийное руководство лагерей постоянно делало акцент на необходимости обеспечивать соблюдение режима содержания заключенных. Как правило, это происходило тогда, когда начальству приходилось оправдываться в очередном провале в работе.
В Протоколе № 4 закрытого партийного собрания ОЛП-7 Обского лагеря от 15 марта 1951 г. (пос. Уренгой) говорится: «За январь-февраль по состоянию изоляции и режима содержания заключенных проделана значительная работа. В течение данного периода времени не было проявлений лагерного бандитизма и побегов заключенных… Стало больше порядка по осуществлению изоляции, режима и содержания заключенных. В бараках, где размещены заключенные, произведен текущий ремонт. Ежедневно за зоной проживают 10–12 человек заключенных, а надзорсостав с этим явлением решительно борьбы не ведет, это может повести за собой чрезвычайно тяжелые последствия. Кроме того, работники надзирательской службы сами нарушают трудовую и воинскую дисциплину. И даже хуже того, становятся на путь пьянства. Так, например, коммунист, старший надзиратель товарищ Плохов 1–2–3 марта пьянствовал и не выходил на работу. Часто можно встретить на работе пьяным и надзирателя тов. Фролова».[15]
Изначально, во время работы изыскательских партий и заброски в тундру «пионерных» колонн, требования по соблюдению лагерного режима по негласному уговору повсеместно игнорировались. Заключенные-изыскатели жили в одних палатках и землянках с вольнонаемными специалистами, питались из одного котла. Однако на стадии стабилизации строительства требования по содержанию заключенных, подвергнутые временному забвению, вернулись в их повседневную жизнь.