Собака появилась накануне возвращения из Акурейри, где, в помощь «сорокапятке», монтировали дополнительное вооружение. В базу ВМС «Заозерск» пришел одновременно с крейсером «Абердин», несшим флаг коммодора Маскема, назначенного командующим сформированного конвоя, выход которого откладывался вновь и вновь. Эта неопределенность, очевидно, заставила старшего офицера крейсера заняться кой-какими хозяйственными работами. «Абердин» стал кормой к швартовым бочкам, форштевнем ткнулся в причал.
На стенку из клюзов высыпали тяжелые якорные цепи; десятка три матросов принялись растаскивать их, цепляя крючьями-абгалдырями. Калибр звеньев заставлял матросов тужиться изо всех сил, как и во времена парусов и воротов-кабестанов, помогая себе тягучей, заунывной песней. Запевал верзила с вытатуированной бабочкой на правой щеке.
Матросские спины напряглись — цепь поползла пыльной змеей; голоса вторили глухо, но торжественно, хор подтягивал, хор звучал как реквием.
Казалось, еще никогда не приходилось слышать ему такой обреченности в песне, которая должна была взбадривать, задавать ритм. Это — не «Дубинушка» с глухой угрозой и могутной силой!
А может, обреченность только почудилась? Может, сказывается усталость, копившаяся месяцами, а нынче поддержанная томительной неизвестностью ожидания? Но нет...
Матросы тащили концевые звенья аж за корму танкера. У Арлекина хватало время выучить каждую строчку, запомнить мотив. Песня и для него теперь звучала грозным пророчеством, в которое не хотелось верить, от которого сжималось сердце...
Матрос с бабочкой тяжело дышал, пел отрывисто и хрипло:
Натурализм описания напоминал многое. Да-а... Видел, видел такие трупы... И гнал мысли, и сжимал кулаки, и, бывало, тер лоб, и тискал виски, схваченные холодом безысходности. А песня... Даже щенок, и тот запоскуливал. Была в скулеже просьба, почти мольба о защите. Хотелось обрести ее псу, найти хозяина, довериться человеку, но были глухи матросы, загнавшие себя в такую же собачью тоску.
Бездомный щенок и решил дело. Ну, что мы хороним себя раньше времени? И жить будем, и будем плавать! И о щенке позаботимся. Словом, нарушил капитанское «вето» — привел пса на танкер.
Кличку Сэр Тоби пес получил не за сходство с шекспировским персонажем, а только по причине заграничного происхождения. Поселил на баке — в боцманской кладовой. Капитан «Заозерска», успевший хватить досыта и «той германской» и, что естественно, нынешней, уже неделю маялся застарелым радикулитом и не вылезал из постели, но о появлении собаки узнал в тот же день. Не стоило гадать, как удалось старику пронюхать о Сэре Тоби. Смиренно и как должное принял Владимир первый разнос, но тут же произнес речь о «пользе четвероногих слухачей именно в условиях военного времени». Доверительно склонившись к больному, добавил с иезуитской кротостью: «В этих условиях собака — не отвлекающий момент, а верный друг и помощник судоводителя».