- Куда малой? Там опасно – прокричал кто-то мне в след. Не обращая ни на кого внимания, я ворвался в медленно преобразующуюся литейку.
Штукатурка обваливалась слоями, обнажая стальные серебристые плиты, изрисованные кабалистическими знаками. От земляного пола поднимался едкий темный дым из открывающихся в стальных стенах проемах стали выстреливать потоки жара, быстро поднимая температуру в помещении.
Посередине литейки стоял старик, постепенно теряющий свой облик и меняющийся прямо на глазах.
Спина выпрямилась, прибавилось росту, ширина плеч стала запредельно не человеческой, лицо помолодело и покрылось густой черной бородой с усами. На голове появились длинные волосы, развевающиеся словно на сильном ветру. Степаныч стал как перекаченный громадный древнегреческий атлет.
Посмотрев на меня глазами, в которых пробегали искры он кивнул мне на мой меч и махнул рукой чтобы я уходил.
Выбегая из литейки услышал мощный смеющийся голос, посылающий кары своим тюремщикам.
Захлопали звуки отдаленных взрывов. Гул нарастал и нарастал. Я был уже за воротами, когда яркая вспышка стала предвестником разрушения завода. Три здания резко сложились вовнутрь, поднимая облака пыли.
Подъехавшая пожарная машина включила задний ход и проехав по газону врезалась в жилое здание через дорогу. Выпрыгивающие из нее пожарные разбегались в разные стороны пытаясь скрыться он нарастающего свечения. Оказавшись рядом с пожарной машиной обернулся. В этот момент по заводской территории пошли трещины и то что недавно было заводом ушло вниз громадной воронкой, проваливаясь в глубину не меньше чем на пять метров.
Кокон яркой вспышки поднялся в верх, завис на долю секунды и молнией исчез, уходя вертикально вверх.
Гул сразу прекратился и стало как-то очень тихо. Порывы ветра разносили в стороны пылевые облака, закатное солнце с трудом пробивалось через них. Отряхнувшись я спокойно пошел в сторону от остатков завода, стараясь не попадаться никому на глаза. Сердце перестало бешено стучать, и проступившая на открытой части руки татуировка медленно бледнела.
Только подумал, что все обошлось как встретил на пути четыре призрачных громадных конструкции на шести ногах, медленно шагающих в сторону развалин. Механические пауки, прикрытые темной хмарью, вращали головами, словно кого-то выискивая. Свернув с их дороги и поднявшись в гору, рассмотрел, что еще с двух сторон двигаются по три таких же конструкта.
- Поздно – скривился я в довольной усмешке – Степаныча уже не догнать.
Подумал про его побег и немного расстроился. Что секретарша, что директор точно меня запомнили и как бы не организовали поиски.
Подумалось, что нужно идти к Геше за патронами и как-то объяснить их пропажу. За размышлениями не заметил, как рядом со мной остановилась иномарка.
- Парень, ты оттуда идешь? – послышался громкий голос из-за опускающегося стекла. Уверенный и наглый голос.
- Ну – обернулся я к машине.
- Что там случилось что пожарные и скорые в ту сторону друг за другом летят?
- Завод взорвался – решил максимально сократить общение и быстро закончить разговор.
- Совсем?
- Совсем – я наконец присмотрелся к сидящему за рулем. Под личиной широколицего мужчины средних лет была голова большой крысы с нервно подрагивающими усами.
- Понятно – окно закрылось. Машина развернувшись свистя покрышками рванула в противоположную от завода сторону.
- Сколько же вас уродов тут ходит? – задал я сам себе вопрос, находясь в небольшом шоке.
Глава 18
Дома первым делом расположился на кресле и достав из накидки свой новый клинок скомандовал:
- Привязка. Пароль «Степаныч».
Руку обожгло кипятком пробив до локтя высоковольтным разрядом. Первым желанием было отбросить рукоять, за которую держался, но с большим усилием заставил себя не разжимать ладонь. Не даром же это «привязка», значит надо терпеть. И я терпел, до жуткой тряски всего организма и холодного пота. Под конец скрутило живот так, что было трудно вздохнуть.
- Лечи меня – выдавил из себя последний воздух, обращаясь к модулю лечения.
На удивление, он никак не активировался чтобы облегчить жуткую боль. Потеряв счет времени, я наконец очнулся, чувствуя приятную легкость во всем теле. Клинок ощущался как продолжение руки, как настоящее продолжение руки, словно был с ней единым целым. Осторожно положив его на пол, пошел на кухню и осушил весь чайник, едва напившись прохладной водой. Постоял немного, смотря в окно думая про привязку. «Бам» в моей руке оказалась гладкая рукоять клинка.