Сюжет Костя, конечно, знал: деревенский дурачок Неморино ухаживает за хорошенькой богатой Адиной, которую его ухаживания нисколько не интересуют. У заезжего шарлатана бедолага покупает «любовный напиток» – на самом деле просто бутылку вина. Вскоре после этого эпизода начался антракт, и в их ложу постучали.
Вошел мужчина, церемонно раскланялся с Верой, протянул Косте руку. Вера представила его:
– Доминик Мейер, интендант театра. А это…
Мужчина перебил ее:
– Я вас знаю! Вы Константин Садовничий, русский режиссер! Рад приветствовать вас в Венской опере!
Костя бросил на Веру короткий взгляд, потом кивнул и ответил на рукопожатие.
– Да, это я.
Вера стояла неподвижно, опустив глаза.
Мейер возбужденно сыпал вопросами:
– Вы возвращаетесь к работе? Та история с вашим отстранением разрешилась? Обидно, очень обидно, что у вас в стране так с вами поступили. Поверьте, европейское театральное сообщество на вашей стороне! Вы прекрасный режиссер – я это с уверенностью могу сказать! Несмотря на столь молодой возраст. Мы с вами должны обязательно встретиться, поговорить. Фрау Эдлингер, почему вы меня не предупредили, что приведете русскую знаменитость? – он повернулся к Вере. – Хотели сделать мне сюрприз? О да, он удался!
Костя попытался вклиниться в его монолог:
– Господин Мейер, мне очень приятно, но я…
– Один из самых перспективных режиссеров нашего времени! Я видел вашего «Лоэнгрина», это было великолепно! Где вы его ставили, напомните – в Мюнхене или в Берлине?
– В Берлине, в прошлом году. Но сейчас я с частным визитом и…
– Ложа – не лучшее место для беседы. Нам с вами есть что обсудить, поверьте мне. Я хотел бы пригласить вас… Надолго вы в Вене?
– Улетаю в это воскресенье, – растерянно отвечал Костя. Вера так и стояла, застыв на месте, темные ресницы трепетали над смуглой щекой.
– Тогда какие у вас планы на завтра? Обед, ужин – какое время вам удобнее?
Костя покосился на Веру, словно хотел переадресовать вопрос ей. Она подняла голову, без улыбки посмотрела Косте в глаза.
– Решай сам. Режиссер здесь ты.
Глава 6
Выпускные экзамены Костя сдавал, как в тумане. Ему хотелось скорее оказаться в Москве, почувствовать себя взрослым и самостоятельным, студентом режиссерского факультета. Получив привычные пятерки, Костя закончил школу с золотой медалью, собрал вещи – в том числе заветную голубую папку со статьями про него и рецензиями на спектакли – и сел в поезд. Его никто не провожал: отец был, как всегда, в больнице, оперировал, а мама сказала, что лучше попрощается с ним дома, а не на вокзале. Тем более что он только подаст документы и до вступительных еще вернется.
Костя возвращаться не собирался, но маме об этом пока не говорил. Приятель, уехавший в Москву год назад, снимал комнату в большой квартире на «Парке культуры»; он говорил, что там Косте найдется место. Увидев его «хоромы» – бывшую коммуналку, которую хозяйка поленилась отремонтировать и сдавала задешево разным случайным людям, Костя поначалу впал в уныние. Ему, привыкшему к чистоте, выглаженным простыням, белоснежной сантехнике в ванной и крахмальным салфеткам на кухне, невыносимо было заходить в совмещенный санузел, где бегали тараканы и кисли на веревке мокрые полотенца многочисленных жильцов, ставить тарелки в раковину в ржавых потеках, ложиться на кровать с изголовьем в обшарпанном лаке, сходившем клочьями.
Ему досталась комнатка, выходящая во двор, где на детской площадке с утра орала малышня, а вечером – местные пьяницы; на лестнице обитал бомж, которого никакая милиция не могла сдвинуть с места. Костя старался встать пораньше, быстро принять душ, пока остальные еще спят, и выскочить на улицу. Он гулял по Москве – Патриаршие пруды, Камергерский переулок, парк Горького очень скоро стали ему хорошо знакомыми, почти родными.
Документы в ГИТИС он подал и теперь ждал экзаменов; конкурс на режиссерском факультете был двенадцать человек на место, но Костя верил в свою счастливую звезду. Первым шло творческое испытание: надо было показать небольшое сочинение о себе и своих взглядах на режиссуру, желательно представить концепцию задуманной постановки. Косте казалось, что опыт руководства школьным театром говорит сам за себя и его особенно испытывать не будут, а сразу допустят к остальным экзаменам.