Как ловко Соня все обстряпала, и как легко отделалась потом! Она ведь почти не пострадала, разве что от финансирования ее пока отлучили, но из Министерства не выгнали, не то что его – вон из Москвы, вон из проекта, вон из тусовки!
– Ты что засмотрелся? – подергала его Вера за рукав. – Нравится «Юдифь»?
– Очень, – буркнул Костя. – Тебе не кажется, что башка у нее в руках как с меня писана?
Вера присмотрелась к голове Олоферна, нахмурила брови:
– Не-а. Пойдем к Шиле.
Но и в Шиле, в его «Объятии», Косте померещилась бывшая, как будто тайна, которую он берег, теперь, выйдя наружу, преследовала их с Верой. Поэтому Костя постарался скорее сбежать из Бельведера, хотя дворец ему понравился и посмотреть там было на что. Он поклялся себе еще вернуться туда, и только в этот момент внезапно осознал, что скоро будет жить в Вене! С ним не покончено, он снова на коне – его пригласил сам Доминик Мейер! Да как пригласил – на Костиных условиях, с возможностью выбора! Он даже замер у кромки газона, вдоль которой они с Верой шли, уставился на нее широко распахнутыми черными глазами.
– Ты что? – спросила она.
– Я буду работать! Снова буду ставить!
– Ты только сейчас понял?
– Представляешь, да!
Контракт, присланный Мейером спустя сутки, оказался даже более выгодным, чем Костя ожидал. Вера сама его просмотрела, предложила отдать своим юристам, но Костя не видел в нем никаких поводов для спора. Гонорар достойный, условия максимально комфортные. В течение двух месяцев он должен был поставить в Венской опере первый спектакль, вывести его на сцену в новом сезоне, затем, по результатам сотрудничества, контракт продлевался еще на одну постановку. Ему предстояло провести в Вене год; на больший срок Костя себя связывать не планировал.
– Пока тебя не будет, подыщу себе квартиру, – сказала Вера, наблюдая за тем, как Костя листает страницы контракта, прежде чем поставить свою подпись.
– Мне от Мейера предлагают жилье, но я подумал… что, если мы поселимся вместе?
– Вместе? Это как-то неожиданно, – ответила она; Костя не понял, в шутку или серьезно.
– Нет, я понимаю, мы и знакомы-то всего ничего. Но ты подумай, ладно? По-моему, у нас есть шанс.
– Сначала подпиши бумаги, – Вера подала Косте ручку. – А там будет видно.
Он посмотрел на нее жалобно, как ребенок, и Вера закончила:
– В целом это возможно. Такой ответ тебя устроит?
– Да!
Костя примерился, занес ручку и поставил на последнем листе контракта свой росчерк, скрепляя соглашение с Веной, оперой и с Верой заодно.
Вечером, прикинув, чем еще можно заняться, они поехали в Пратер. Воскресенье выдалось жарким, липкий воздух стоял неподвижно, и Дунай едва заметно колыхался в отсутствие малейшего ветерка. Деревья в парке тоже не шевелились, шапки расцветших гортензий, похожие на головы в париках, покачивались, когда кто-нибудь задевал их рукой. Повсюду были развешаны гирлянды, разноцветные огоньки мерцали за листвой, на фоне виноградно-лилового неба крутилось колесо обозрения.
Костя с Верой держались за руки, как подростки; Вера надела майку на тонких бретельках, и ее кожа казалась влажной и светящейся. Они купили в киоске картонное ведерко с попкорном, забрались в прямоугольную кабинку чертова колеса и полюбовались оттуда широко раскинувшимся парком, ночным городом, цветной круговертью аттракционов. Костя обнимал Веру, и она не отстранялась, ныряя в его объятия, как в воду. Моментами его охватывала странная тоска, но Костя тут же напоминал себе, что все плохое в его жизни закончилось и начинается новое, очень хорошее. В эти мгновения он прижимал Веру к себе сильнее, мечтая сказать ей, что она действительно необыкновенная, «небесное создание», но все это уже было сказано когда-то и оставалось только забрасывать горстями в рот сладкую жареную кукурузу, вдыхать воздух венской ночи.
Улетали на рассвете, когда жара отступила, впустив в город туман и прохладу. Едва заметно моросил дождик; капли сразу испарялись с мостовой, повисая в воздухе молочно-белой дымкой. На паспортном контроле пограничник пожелал Косте счастливого пути; Костя почувствовал себя заговорщиком, скрывающим от веснушчатого парнишки в темно-синей форме свои планы по возвращению на территорию, которую тот охранял от чужаков. «А я ненадолго, скоро вернусь», – подумывал Костя сказать, но на всякий случай промолчал, чтобы не спугнуть удачу.