В следующий раз Костя оказался в том же театре с мамой, и представление понравилось ему куда меньше, потому что действительно предназначалось для детей. Там был какой-то кот, воспитывавший детеныша-чайку, все говорили преувеличенно громко, и назидательная подоплека так бросалась в глаза, что Косте стало неловко. На предложение мамы посмотреть попозже «Гуси-лебеди» Костя ответил решительным отказом.
Потом вместе с классом он оказался в ТЮЗе, где показывали «Тома Сойера». Марка Твена Костя прочел от корки до корки, все собрание оранжевых томиков с черно-золотой рябью на корешках, и рассчитывал получить удовольствие. Вместо этого он увидел на сцене женщин с перетянутой грудью, говоривших тонкими «мальчишечьими» голосами, и пришел в искренний ужас. ТЮЗ на этом тоже отпал.
Зато у Костиного одноклассника по имени Рома Городецкий оказался в цирке знакомый клоун, и Городецкий пообещал, что клоун проведет их с Костей за кулисы. Костя отпросился у мамы – она не запрещала ходить, куда ему хочется, но просила предупреждать, – и они с Городецким отправились в цирк.
Больше всего Костю впечатлил настоящий оркестр – такого он не ожидал. Оркестр сидел в специальной ложе, и оттуда ярко блестели духовые. В первом действии выступали акробаты, фокусник и вольтижеры на лошадях. Клоуну удалось посадить Городецкого с Костей в первый ряд, и лошади проносились на расстоянии вытянутой руки от них, громко ударяя по арене копытами. От них шел резкий звериный запах, трепались по ветру длинные хвосты, мужчина в центре щелкал кнутом, чтобы лошади бежали быстрее.
В тот момент Косте еще было интересно, но, когда они оказались за кулисами, и он увидел этих же лошадей, устало топтавшихся в грязноватом углу, а рядом клетки с обезьянками, медведя с вырванными когтями на тяжелой цепи и сиротливого понурого тигра, у него стало тесно в груди и захотелось плакать.
Клоун был откровенно пьян, красная пластмассовая шляпка болталась на резинке у него на шее. Усмехаясь, он подвел их к девушке-акробатке, бесстыдно поправлявшей белые колготки в проходе, ведущем на сцену. Представляя ее – «наша Катенька», – клоун шлепнул акробатку по округлому заду, а она даже не поморщилась, только расхохоталась.
Цирк запомнился Косте каким-то вертепом, где мучают животных и насмехаются над детьми. Больше он туда не ходил, сколько Городецкий его ни звал, обещая даже участие в представлении в роли подсадного.
В школе Костя продолжал учиться на отлично – только ради того, чтобы к нему не приставали. Он понимал, что четвертки, а тем более тройки, вызовут у мамы некоторые вопросы, поэтому носил пятерку за пятеркой, но настоящего интереса ни к одному предмету не испытывал. Наверное, мог бы полюбить литературу, но у них появилась новая учительница, Татьяна Викторовна, похожая на суетливую наседку и во все сующая свой нос. Ей важно было знать, о чем они думают, кто с кем дружит, кому кто нравится. Наверное, Татьяна Викторовна любопытствовала от доброты душевной, не желая им зла, но ее улыбочки, попытки влезть в душу и «поговорить как друзья» весь класс воспринимал в штыки.
Разочарованный школьным курсом литературы, Костя обратил внимание на кино. К тому времени пресловутый «Буревестник» благополучно закрылся, и на его месте кооператоры натыкали множество мелких магазинчиков, торговавших китайским барахлом. Потом стихийный рынок схлопнулся, какое-то время помещение пустовало, и вдруг там возник киноклуб. Кажется, кто-то из новых владельцев здания увлекался кино, потому что выбор фильмов оказался на редкость причудливым. Поздно вечером, когда заканчивались «коммерческие» сеансы, там крутили Антониони, золотой век Голливуда, еще какие-то очень старые ленты.
Костя приходил – один или с Городецким, с которым только и водил дружбу, – усаживался с краешку в последний ряд и смотрел как зачарованный, впитывая непонятные сюжеты, усваивая их не разумом, а кожей. Ему казалось, он начинает понимать, чем ему хотелось бы заниматься. Точно не медициной и не наукой. Он будет фантазировать, а потом переносить свои фантазии в жизнь. Кажется, такая профессия называется «режиссер».
Придя к этому осознанию классе в восьмом, Костя начал готовиться. Он еще не выбрал для себя, хочет работать в театре или в кино. А что, если совмещать? Сил у него много, он сможет. В школе он попробовал собрать театральный кружок, но в дело тут же вмешалась Татьяна Викторовна со своей вечной заботой. Очевидно, ей хотелось угодить Костиной маме, которую повысили до директора, и она всячески старалась «помогать и направлять». Костя, ни в какой помощи, тем более в «направлении», не нуждавшийся, злился и старался избавиться от нее.