— А ему на тебя не плевать? — снова спросила Дрейс.
— Точно нет, — опять покачала головой Энни.
— Хм… Тогда он по-любому не решит, что ты писала как-то не от души, — уверенно произнесла Хитч, — если ты, конечно, перед вашим расставанием плешь ему не проела. И, если он действительно солнечный мальчик, то априори и характером милашка.
— Нет, ему точно может не понравится мое письмо, — немного грубо не согласилась Энни. Хитч развернулась к ней с надутым лицом, говоря:
— Может тебе лучше встретиться с ним лично? И так все сказать? — видя неуверенность в глазах Энни, Хитч, ухмыляясь, добавила, — Или трусишь, ледышка? Ты, оказывается, трусиха?
— Да, — просто согласилась Леонхарт.
Хитч покачала головой, однако, явная довольная таким ответом. Энни ей не нравилась столько же, сколько не нравилась своя доброта и иногда не к месту появляющееся желание помочь. Плюс, еще безумно гробовая рожа Леонхарт нагоняла много тоски.
Кудрявая так резко встала, что Энни пошатнулась и чуть не свалилась со стула. Хитч, не обращая на это внимание, взяла письмо в руки и начала мерить шагами комнату.
— А что за спелые ягодки под ногами? — послышался ее недоуменный вопрос тогда, когда Леонхарт уже заскучала. Энни сухо ответила, что это не важно.
— Хмм. Ты не знаешь, как тебе сделать письмо, в котором ты говоришь о своей ничтожности, более милым?
— Не просто милым. Более эмоциональным, что ли.
— Ох, сразу бы так и сказала! Я и забыла, что рядом со мной живет главный эксперт по эмоциям.
Энни грустно опустила глаза, сглотнув подступивший к горлу ком.
— Армин главный эксперт по эмоциям, — чересчур хрипло сказала она. Хитч засмеялась:
— Ну, конечно. Он же солнечный мальчик, а ты точно ледышка. Нет, даже, снежная королева!
Энни, не сдерживаясь, засмеялась тоже. Громко и безудержно. Хитч только снова покрутила пальцем у виска и вновь буркнула что-то про придурошную.
Примерно еще минут пять они ничего не говорили. Хитч о чем-то задумалась. Энни начала считать минуты до выхода, отбросив уже размышления о письме, считая, что она все равно даже не успеет его написать. Да и, честно сказать, не нужно оно.
— Короче! — неожиданно заорала Хитч, подскакивая к Энни, — Я поняла, что у тебя просто проблема.
— Проблема? — непонимающе переспросила Энни.
— Да, — кивнула головой Хитч, — ты очень хочешь показаться ему милой. Эмоциональной, словно все время вашего знакомства не была такой, как сейчас, — объясняла девушка.
Энни точно не понимала, к чему она клонит. Леонхарт сбилась со счету и уже не могла сказать, сколько ей минут осталось до выхода, чтобы вовремя успеть на корабль, что отвезет ее на территорию стены Роза.
— Ты пытаешься казаться той, кем не являешься, — видя, что до Леонхарт вообще не доходит, пробурчала Дрейс, — Подумай уже головой, придурошная. Твой солнечный мальчик будет читать твое письмо и думать, что ему вообще написал кто-то левый! А влюбился он когда-то не в кого-то левого, а в Энни Леонхарт. В тебя, чертовый ты и непробиваемый, сплошной кусок льда!
Хитч быстро протараторила эти слова и пошла к выходу, говоря, что она еще не выпила стакан воды, обязательно необходимый после пробуждения для поддержки хорошего состояния кожи.
Когда Дрейс скрылась за дверью, Энни сидела какое-то время в ступоре. Только воспоминание о том, что корабль может уплыть без нее, и тогда она провалит всю свою операцию, заставили ее наконец взять перо в руки и покончить со всем этим.
Как у писателя в разгар вдохновения, слова появлялись на бумаге быстрей, чем она успевала о них подумать. Они очень быстро складывались в единые фразы, а после в целый текст, сейчас уже казавшийся Леонхарт не таким убогим. Но она все равно не переставала считать, что отдавать его не стоит.
Просто, сам факт того, что она быстро писала на бумаге все, что постоянно пыталась запрятать в себе, давал ей облегчение. Все эмоциональные мысли безэмоциональной Энни Леонхарт по итогу оказались на этом мятом листке бумаги. А она, только дописывая последнее предложение, поняла, что схватила старый. Но так даже лучше. Во всяком случае, Армин поймет, что это все не пустые слова, и до этого Энни вообще старательно думала над ними.
— Все пишешь? — вернулась Хитч тогда, когда Энни складывала листок вчетверо. Он принял еще более отвратительный вид. Хитч заметила действия Энни, подходя ближе, — Дописала?
Леонхарт коротко кивнула головой, показывая письмо. Дрейс возмущенно произнесла:
— Лучше листка не нашла?! Я же тебе такой красивый вырвала… У меня слов нет, Леонхарт!
— Спасибо за помощь, Хитч, — тихо сказала Энни. На сложенном листочке она коротко сообщила, что это вообще такое.
— «Для Армина»? — язвительно сказала Дрейс, вчитываясь, — А конверт не судьба купить? С какой-нибудь красивой маркой? Ах да, прости, я забыла. Ты за собой то не следишь, что уж говорить про какие-то письма. Дождалась хотя бы, когда чернила высохнут?
— Ты можешь передать его сама? — тут попросила Энни, не обращая на Хитч внимание и сбивая после с толку.
— Я? — удивленно хлопала глазами кудрявая, указывая на себя пальцем, — А с чего бы мне это делать? У меня других забот нет?
— Пожалуйста. Я это уже точно не сделаю.
Хитч только злила недосказанность Энни. Ей вообще не хотелось никак ей еще помогать. И так за сегодня расщедрилась. А она ее, между прочим, еще и разбудила.
Но полные отчаяния, надежды и просьбы, некогда полностью ледяные глаза, сейчас разжалобили, наверно, даже бы серийного убийцу.
— Ладно, — рявкнула Хитч, — Только пусть твой солнечный мальчик, что в печенках уже у меня сидит, сам сюда придет или еще куда-нибудь, но не слишком далеко. Буду я тащиться еще за ним в другой город!
Энни бодро закивала головой. Она, наверно, согласилась бы на любые условия, выдвинутые Хитч. А эти были и вовсе безобидными — Армин когда-нибудь бы точно сюда заявился.
Через год или два. Месяц или неделю. Может, даже на следующий бы день. Энни не исключала никакой из этих вариантов.
Пока Хитч доставала из-под стола пудру и подводку, попутно покрывая Леонхарт оскорблениями, Энни уже сидела на своей кровати, не прекращая думать о том, правильно ли она все делает.
Действительно ли нужно Армину это письмо. Дело даже не в желании — нужно ли ему вообще такое читать?
Леонхарт очень не хотела добавлять проблемы в жизнь солнечного мальчика. Их и так уже скоро станет слишком много.
Но… Она же…
Она его…
Энни молчала. Она с силой сжимала письмо чуть ли не в кулаке, безразлично глядела на такую девочку Хитч, думая, какая завтра будет погода. Будет ли солнце.
Кажется, что она уже опоздала на корабль. Или нет. Энни точно не могла сказать, потому что ее внутренние часы барахлили и не могли нормально работать вместе с размышлениями.
Энни, как и Армин очень много думает.
— Оппа, — произнесла довольно Хитч, рассматривая себя внимательно в зеркало. Кудрявая одернула новую красивую кофточку, улыбнулась и наконец отошла.
Энни все так же сидела на кровати, кажется, за все время даже не разу не дернувшись. Дрейс недовольно цокнула:
— Что расселась? Может оденешься? — Дрейс недовольно указала на ночную рубашку Леонхарт, которую та до сих пор не переодела. Кажется, что вообще забыла, в каком виде находится.
— Хитч, — хрипло выдала Энни, не поднимая на девушку глаза. Кудрявую насторожил ее тон. Энни протянула ей руку с письмом, — Забери. Передашь потом Армину. И не читай, пожалуйста.
Отчаяние все также четко, как музыка из граммофона, доносилось из голоса Леонхарт, но Хитч все равно не сдержалась от показательного фырканья и заявления о том, что она ее бесит.
Энни думала о том, успеет ли она за такое короткое время на корабль; думала, что еще интересного при встречи сообщит ей Райнер о бывших сослуживцах; думала, как Бертольд на нее посмотрит; думала о погоде, что будет на послезавтрашней вылазке и о том, с кем из первых бывших товарищей столкнется; думала, остался ли за этот месяц Армин все таким же солнечным мальчиком; вместе с мыслями об Армине, она также много думала о родном доме, недавнем кошмаре и о том, что постоянно создает не только себе, но и всем остальным слишком много проблем.