— Мне больно, — сообщила блондинка, в душе понимая, что подобная информация сейчас ни к чему. Гораздо интересней было спросить Армина, — Скажи… Когда ты начал так на меня смотреть? Армин?
Он держал в руках ракету — главный рычаг — что пустит сигнал — опустит занавес, заканчивая этот спектакль. Армин был бы рад услышать от друзей неодобрительные комментарии насчет того, как он отвратителен.
Кто именно?
Они оба считают секунды до его конца, да?
На первых десяти секундах Армин задавал бессмысленные вопросы насчет привода Марко. Энни все также стояла неподвижно, отводя глаза в сторону, толком не думая, что вразумительного ответить. Ответы ее были также глупы, как весь этот допрос. Забавно, что для ошеломленного Эрена и невозмутимой Микасы он выглядел вполне серьезно.
На вторых десяти секундах Армин задавал еще более бессмысленные вопросы насчет убитых титанов. Энни стояла не близко, но он видел, как губы девушки растянулись в усмешке. Наверно, она гадала, какие еще более абсурдные вопросы этот парень задаст.
— Почему ты сразу ничего не предпринял? — вопрос Энни был задан равнодушно, но нормальный ответ она очень хотела на него услышать.
Нормальный. Серьезный. Реальный. Арлерт, хотя бы в этот раз, давай вести себя по-взрослому.
Из невнятного бормотания Арлерта Энни разобрала только «Я хотел верить, что глаза меня обманывают.»
Ради бога, Армин, скажи честно, книжки со сказками у тебя случайно не за пазухой? Под своим плащом ты прячешь их, за мечами, орудием для убийств?
Она бы с радостью пнула его ногой в живот, напоминая о его давней выходке на их общем спарринге и, ничего не говоря, ясно напоминая о том, что в этом мире никому нельзя доверять. Интересно, знай он правду, он бы поставил ставку на светлую девочку? Или, может, на чудовище? Или на всю Энни в общем, которую просто рвут на части?
На третьих десяти секундах Армин говорил, что не понимает, почему она оставила его в живых. Лицо его стало жалким и, вкупе с глупыми вопросами и искренним удивлением, под боком у вторых мамочки и папочки, он снова стал для Леонхарт ребенком.
Они все равно продолжали играть роли людей, разделенных непониманием, враньем, предательством и войной, и о последней при упоминании Арлертхартов никогда не подумают.
На четвертых десяти секундах Энни не заметила, как начало говорить чудовище. Блондинка звучала по-настоящему удивленно, вслух рассуждая, почему оставила солнечного мальчика в живых. Он этому разозлился: сжал губы в линию и нахмурил брови, после чего на лбу появилась складка, похожая на глубокую морщинку.
Прости, пожалуйста, Армин. Ты, кажется, забыл, что мы тут играем роли мученика и чудовища. Только я уже, знаешь, не играю, Армин, нет.
Эрен начал сильно орать на Энни и умудрялся в своих оскорбительных возгласах еще ее защищать. Эрен шагнул в ее сторону и протянул руку. В его бешеных зеленых глазах Энни разглядела ясную мольбу.
Эрен. Сейчас ты тоже, в общем-то, бесишь. Но спасибо, что ли.
— Спускайся, Энни! Докажи, что ты не причем! — кричал Йегер.
Арлерт, молча смотря на все это, вдруг тоже заорал:
— Да, давай, Энни, спускайся, мы еще можем все уладить!
Голос Арлерта звучал еще громче истошных воплей Эрена, жаль, правда, совсем не воодушевленно. Он даже не принял другое выражение лица. Не жаль. Сплошное разочарование уже даже немножко смешило. Армин, точно такой же ребенок, словно не хотел оставаться в стороне. Или продолжал играть свою роль. Держался молодцом.
На последних десяти секундах Энни сдалась. Красивый звонкий смех, который Армин так любил, зазвучал еще громче, когда она заметила на его лице уже другую эмоцию.
Безнадежность.
Аккерман держала лезвие в руках, готовая прямо сейчас проткнуть им ее. Йегер, кажется, искренне недоумевал, что Энни так рассмешило. Круги под глазами Арлерта стали еще больше, словно он сильно захотел спать.
А во сне, на самом деле, хорошо. Недавно Энни снился отец: они, правда, были на тренировке, но Энни чувствовала себя почти счастливой.
Когда Энни закончила смеяться, Армин смотрел все также безразлично. Спадающие прядки закрыли ей практически всю красную пелену. Светлой девочкой она смотрела на солнечного мальчика, что сейчас не был бы похож на него даже издалека.
Какая, однако, дурная дилемма. До чего сумасшествие.
— Ты выиграл, — даже радостно сообщила Энни.
До этого обнимая себя руками, сейчас, она вскинула одну руку вверх. Ту, на которой было кольцо. Все развернувшееся представление окрасилось только в красный цвет.
Армин сжал ракету крепче. Энни поднесла палец к губам. Ледяные глаза переполняли разного рода эмоции. Огромные голубые глаза не выражали н-и-ч-е-г-о.
Занавес
Опускается
?
И пересвист тропических птиц, так смешно представленных Энни после какой-то сказки, где было лазурное море, сейчас казался действительно реальным. Птичка только, кажется, была одна. В родной деревне Энни было принято делать специальные кормушки для птиц, где они могли бы поклевать зерна или смаковать воды.
Она ясно представила себе, как кормит желтую птичку, с черной полосочкой на груди, свежим зерном тогда, когда падала на землю под весом неожиданно навалившихся на нее тел. Энни подняла глаза к небу — зеленый столб тянулся, казалось, в бесконечность.
Поднимаясь, кажется, прямо за этим столбом в светлое небо, оставляя прочих людей спелыми ягодками под ногами, Леонхарт, с присосавшейся кожей на сухих щеках, облизнула губы, подумав о вкусном черничном варенье.
И больше не думала ни о чем.
***
В конце этого дня, всматриваясь в ничтожные остатки когда-то полноценной женской особи, слыша гневные вопли Кирштайна на фоне и переводя глаза на светлое небо, Армин Арлерт четко выделил для себя три минуса.
Первый — как физическое, так и душевное состояние его друзей знатно подбито Энни Леонхарт. Эрену, что, не двигаясь, сидел на земле, просто было плохо. А Микаса, которая разрывалась между двумя важными мужчинами в ее жизни, просто не могла решить, кто из них сейчас нуждается в большей поддержке.
Второй — до командора Эрвина уже дошла информация о произошедшем в переулке. После окончания всего кошмара он подошел к Армину со спины, краткими словами выражая все, что он думает о своем доверии к его персоне.
Третий — крики Жана уже начинали раздражать. Но это по мелочи.
Голова начала болеть, и Арлерт устало потер руками виски, опуская ее. На его штанах и сапогах багряными пятнами застыла кровь. Хотя она была, в общем-то, повсюду.
Армин мысленно уже просил Жана успокоиться и смириться с тем, как этот жестокий и беспощадный мир дает тебе смачный пинок под зад. Еще и злорадно смеется вслед.
Энни, заточенную в кристалле и, наверно, отныне навсегда скрытую от всех других людей, уже увозили куда-то в подземный город. Армин не знал, куда после него ее повезут. Жан очень хотел это знать, но на свои назойливые вопросы он не получал никаких ответов. В конце концов, парень собрался идти следом и лично за всем проследить. Ему преградила путь Зоэ, поднимая ладонь:
— Тебе не зачем идти дальше, солдат, — спокойным тоном произнесла женщина. Кирштайн нагло оттолкнул ее руку в сторону и попытался прорваться. Тогда Ханджи схватила его одной рукой за плащ и недовольно сощурилась, — Тебе все равно никто не выдаст ее точное местоположение. Это будет засекречено. Вы все, — она также обвела взглядом собравшихся ребят, — уже сделали достаточно. Забудьте ее.
Горячий пар от испаряющегося тела чудовища густыми столбами поднимался в небо. В воздухе витал стойкий запах мертвого тела. Выражения лица каждого из присутствующих также не подавало никаких признаков жизни.
Армин прогнулся, поднимая руки к небу и вдохнул эту ужасную вонь. Он рукой поднял челку вверх, прикрыл глаза. До чего же интересная ситуация! Арлерт хихикнул, соглашаясь еще с ее абсурдностью. Микаса со спины добила нелепым вопросом: