Женщина обвела руками воздух, показывая масштабы его милашества.
— Но, — Ханджи вновь стала чрезвычайно серьезной, — доверяй — но проверяй. Мы уже было вычеркнули твое имя из списка подозрительных личностей, но своим быстрым побегом отсюда ты снова побудил нас его внести. Потому что после тебя, — взгляд женщины помутнел, — появилась эта трещина.
— Только во многом благодаря мне мы смогли вырвать Эрена из рук Колоссального, — прямо заявил Армин, даже удивляясь собственной самооценке. Она, казалось, подскочила до небес, — Будь я все-таки предателем, стал бы я вообще помогать?
— Бывают разные мотивы, Армин, — Ханджи улыбнулась, качая головой, — и еще бывают люди с хорошим воображением, способные придумать даже самую невероятную историю. Я все думаю, неужели ты не выдумал про Арлертхартов?
— Делать мне больше нечего! — воскликнул Армин, и лицо его пошло багровыми пятнами. Ханджи рассмеялась, не находя в своих словах ничего стеснительного. Она хотела как-то пошутить еще, но Моблит тактично попросил вернуться ее к прежнему делу.
Изначально она собиралась проверить какие-то данные насчет этого непробиваемого кристалла и лишь в последний момент решила прихватить с собой Арлерта, заодно опровергая или, к несчастью, соглашаясь с предостережениями Смита. Бедный Арлерт не успел опомниться после длинного и тяжелого разговора, в котором он был вынужден пересказывать чуть ли не весь период обучения, со всеми пикантными и не очень приятными подробностями. Дала бы Зоэ бедному парню передышку! Итак жизнь в последнее время бурлит в сплошном негативном ключе. Чего стоит только появление некого Кенни Аккермана, что грозится их всех в порошок стереть. Армин, правда, надеялся, что в пылу всех навалившихся на них событий, командор забыл о своих подозрениях.
Подозрениях! Подозрения! Подозрительно!
Это слово и все его производные уже в печенках сидели. Армин не был предателем. Во всяком случае, совсем не считал себя таким, как бы старательно не пытался вывести сам себя на чистую воду, отбрасывая в сторону до сих пор лишние чувства. Время шло, но они так и не исчезали.
Арлерт не заметил, как Ханджи и ее помощник вышли из комнаты, оставляя их с Энни одних. Дверь скрипнула за ними, и Арлерту показалась, что она над ним издевается. Слишком долгим и медленным было ее закрытие. Блондин, не выдержав, подскочил и захлопнул ее до конца сам.
Они находились в разных концах комнаты, но Армин ясно видел тонкую трещину, появившуюся в последнее его посещение. Она свободно протянулась под его руками тогда, когда Армин приложил их к кристаллу и с силой ударился об него головой. Шишка, кажется, до сих пор осталась.
Энни умиротворенно спала и вроде бы была довольна своим состоянием. Армин считал так, когда впервые вошел сюда, с желанием прочитать записку Леонхарт прямо перед ней. Она весь непозволительно долгий месяц лежала неизменно в заднем кармане и каким-то чудом еще не вывалилась.
Он сделал неуверенный шаг вперед. Сердце забилось чаще и на лбу проступил пот, когда стоило только подумать о том, что, еще каких-то пару шагов, и он будет стоять рядом с Леонхарт совсем близко. Армин сделал еще шаг — более уверенный, но также испытывая странный страх перед девушкой, что во сне была, казалось, еще красивей.
— Энни, — позвал он ее, стоя уже примерно на расстоянии вытянутой руки. Он повысил голос, добавляя к нему теплоту, — Энни.
Кристалл громко треснул. Армин перевел глаза вниз, где у самых ног Леонхарт пошла вторая, короткая и еще едва заметная трещина. Он изогнул губы в усмешке, полностью стыдясь тому, что делает.
Леонхарт слышала солнечного мальчика даже через самый лед. Его голос — неуверенный и дрожащий, внушал ей чувство спокойствия и безопасности. Инстинкт самосохранения полностью одобрял ее стремление вырваться из кристалла и только к этому подталкивал всякий раз, как Армин что-то говорил.
— Ты меня слышишь, Энни, — выдал Армин, иронично напоминая себе о том, что знает эту девушку лучше всех.
Он сделал последний шаг в ее сторону, пересиливая страх. Чего бояться? Это же Энни. Она просто спит. Он же тоже с ней спал и что? Разве боялся?
Армин дал себе звонкую пощечину, что ясно просила его вырваться из сказок. Он провел пальцем во всей трещине, чувствуя, как она начинает пульсировать. Чем меньше оставалось до ее конца, тем сильней она начинала биться. Армин серьезно считал, что это было сердце Энни. У Энни точно есть сердце.
Можно ли было считать его предателем? Была ли информация о том, что Арлерт одним только голосом может вернуть Снежную Королеву к жизни, действительно важной? Нужна ли Энни во всей этой заварушке сейчас? В конце концов, он не причинял зла никому… Энни, точно уже Спящая Красавица, тем более этого не делала.
Да он причинял вреда окружающим меньше, чем командор Смит своими испепеляющими взглядами и майор Зоэ наглыми допросами. Чем Микаса своим вечным волнением в глазах и Эрен своими намеками на душевный разговор. Даже меньше, чем чертов Конни однажды брошенной неудачной шуткой про Арлертхартов.
Да он, твою мать, единственный тут никому не причинял вреда! Тогда какого черта он предатель?!
Он наивный? Он дурак? Он, верно, все тот же глупый ребенок? Армин прервал поток бессмысленных вопросов, снова кладя руки на кристалл и уже обреченно вновь повторил ее имя.
Трещина с середины медленно потянулась вниз. Армин завороженно наблюдал, гадая, остановится ли она опять и или пойдет уже до конца. Он не видел, как веки Леонхарт задрожали.
Армин достал записку, все еще не разворачивая ее. В тысячный раз прочитал гребанное «Для Армина». Он первый раз пришел сюда именно за тем, чтобы прочитать ее прямо здесь. Но, как тогда, так и сейчас решимости все еще не хватало.
Или желания? Или четкой цели? Или мнимых надежд на светлое будущее со светлой девочкой?
— Энни, — в этот раз произнес Армин имя так, будто делал это впервые. Скромно и нерешительно. Кристалл под его рукой уже фактически трещал, и Армину казалось, что он сейчас лопнет, прямо вместе с Леонхарт. Справедливо забирая ее в иной мир с собой.
Он держал в одной руке письмо, собираясь с мыслями. И он правда надеялся, что прочтет его перед ней.
Но…
— Нет, Энни, — уперто сказал он и смешно надул губы, — Я не буду это читать, — Армин вскинул бумажкой перед закрытыми глазами Леонхарт, все еще не замечая, как они дрожат. Бившись до этого в противоречиях, сейчас он, приняв окончательное решение, даже с гордостью закончил, — Я взрослый!
И даже Энни под своим кристаллом, который продолжал пугать Арлерта, не смогла бы сейчас убедить его в обратном.
— Я выкину это, — сообщил Армин, делая шаг назад. Он громко добавил, точно считая, что Энни его слышит, — Слышишь? Выкину!
Арлерт повторил эти слова еще несколько раз, убеждая в их правдивости, казалось, только самого себя. Он встал у двери и бросил короткий взгляд на леди Арлертхарт.
Последний.
— Прощай, Энни! — так громко крикнул Армин, что крик его послышался за дверью. Благо, Ханджи и Моблита сейчас не было рядом.
Энни с безразличием на лице абстрагировалась от Арлерта и всего мира в целом. Парень сжал кулаки, все продолжая поражаться собственной слабости. Записка опять полетела в задний карман, и в этот раз Армин тоже, наверно, о ней не забудет.
Он открыл дверь, стоя спиной к кристаллу и не видя ледяных глаз, что широко распахнулись. Во взгляде Энни, в котором была все такая же холодность, читалось еще непонимание и едва уловимая грусть от того, что голоса солнечного мальчика уже не было слышно.
Скрип двери был последним, чего спящая Леонхарт желала сейчас услышать. Все такие же ледяные глаза закрылись назад. Армин быстрым шагом шел по коридору, оставляя главную проблему и, в то же время, учительницу самой жизни, позади.
В глубине души он бы рад был остаться с ней и закрыться вместе в кристалле — нырнуть, как в сказку, где не было место боли, разочарованиям и обидам.