Когда с уст его сорвалось последнее слово, почерневшие цепи, висевшие на стульях, вдруг ожили, и начали обвивать запястья всех, кто находился в помещении. Никто даже не шелохнулся — все смиренно наблюдали, как толстые браслеты ползут по их рукам, и полностью их сковывают. Арлет вдруг заметила, что на голове каждого из созданий возвышается корона. Или, по крайней мере, нечто, очень на нее похожее. Все эти ореолы были разными, по-своему необычайными, и в то же время были почти неприметными, словно являлись неотъемлемой частью своих хозяев.
Человек-лев все стоял на своем месте, в то время как его стул одиноко пустовал между остальными двумя огненными созданиями.
— Я знаю, некоторые из вас прибыли сюда лишь потому, что их обязывает положение, — вновь заговорил он, когда цепи перестали двигаться, — И все же, несмотря на то, что Каус и Мисартим, — он махнул рукой в сторону своих огненных спутников, — посчитали мою затею сомнительной, я решил вновь созвать Единение Стихий.
— Мы благодарны за приглашение, — послышался высокий голос Эхисис, обладательницы водяных крыльев, — Твой зов застал нас в Обители Воздуха, при очередном обсуждении защиты наших владений. Ты знаешь, сколь ревностно мы оберегаем творцов Поднебесья, ведь, как и было решено на последнем Единении, в эти темные времена мы должны быть особенно бдительны. Так представь же наше удивление, когда стражи Огненных Земель дали нам пройти границу, даже не попытавшись задержать, или, по крайней мере, допросить нас. Неужто на последнем Единении не было решено, что каждая их стихий закрывает свои границы, и никто из творцов, включая верховных, не сможет попасть в чужие владения, не имея на то стихийного разрешения, и не пройдя стихийный допрос? Так ты пытаешься предотвратить лихо, Регул? Будь я в твоем положении…
— Не совсем понимаю, о каком положении идет речь, Эхисис, — перебил ее человек-лев, которого, судя по всему, звали Регул.
Его речь был учтива, но в глазах мелькнуло раздражение, словно ему приходилось тратить драгоценное время на ненужные объяснения.
— Если я хорошо помню, — добавил он, — каждая из стихий сама принимает решение, когда и как защищать свои владения. И созвав сегодняшнее Единение, я принял решение открыть границы Огненных Земель, которые доселе были закрыты. Открыть до следующего рассвета.
— Интересно… — Эхисис сложила перед собой кончики пальцев, словно ей предстояло решать сложную задачу, — И что же привело тебя к подобному решению?
— Все очень просто, Эхисис, — ответил Регул, все еще двигаясь по кругу, — Так я решил показать вам свое доверие. Мою веру в то, что стихии не были созданы дабы враждовать друг с другом.
Эхисис подавила саркастический смешок.
— Ты и правда так считаешь? — спросила она, — После всех тех потерь, которые настигли Аграаль?
— Возможно, сегодня я смогу донести до вас свои убеждения, — бесстрастно ответил ей Регул.
— Так ты для этого созвал Единение? — фыркнул Шемали, поддерживая тем самым саркастический настрой Эхисис; казалось, намерения человека-льва вызывали в нем веселье, — Ты глупец, Регул. Ты не заставишь Поднебесье вновь открыть границы и поставить себя под удар лишь для того, дабы удовлетворить вечное и ненасытное честолюбие Огня.
— Разве мы прибыли сюда для того, дабы выказывать неуважение к чужим законам и суждениям? — вдруг отозвалась женщина-скорпион, мягким, как шелк, голосом, — Разве принесет это нам хоть что-либо, кроме дальнейшего раздора?
В ее словах хоть и звучал укор, но не было ни капли враждебности.
— Мы с Окдой и Тэгмин оберегаем границы Водных Просторов так же ревностно, как вы оберегаете границы Поднебесья, — добавила она, все еще обращаясь к воздушной троице, — и все же, в Обители Огня мы всего лишь гости, и не вправе осуждать тех, кто строил ее стены. Так может, лучше послушаем, что намеревается сказать нам Регул, и избежим ненужных споров?
По губам Шемали пробежала ухмылка.
— Твои слова, Антарес, призывают к целомудрию, как и всегда, — сказал он, нежно поглаживая поверхность своих цепей, — И все же, никогда ничего не решают.
Антарес посмотрела на него все тем же мягким, жалостливым взглядом, словно это были лишь слова ребенка, еще не до конца понимающего, как устроен этот мир.
Воспользовавшись недолгим молчанием, Регул продолжил свою речь:
— Как уже было сказано ранее, я созвал вас сегодня, коль считаю, что четыре стихии должны быть едины, и решения, соответственно, тоже принимать едино. И возможно то, что я собираюсь вам показать, сможет заставить тригоны огня, воздуха, воды и земли, — на последнем слове он сделал особое ударение, — взглянуть на некоторые вещи иначе.