Повернув вправо, она зашагала в сторону уборной — там ее встретили три видавших виды кабинки, и старый умывальник с полуразрушенным смесителем. Подойдя к нему, Арлет без надежды покрутила синий колпачок, и с удивлением обнаружила, что из крана весело побежала вполне приличная струя. Наполнив ладони холодной водой, она нагнулась, и окатила ею горячее лицо. По коже тут же побежали мурашки.
Выпрямившись, она заглянула в висевшее перед ней зеркало. Оттуда на Арлет уставилось мокрое лицо пятнадцатилетнего подростка — худощавое, с острыми, весьма выразительными чертами. Темные волосы с легким оттенком меди были коротко острижены и торчали в разные стороны — эдакая мальчишеская стрижка, которую не уложить, как не старайся. Точеный подбородок, тонкие губы, и широкие брови — все в рамках обыденности, кроме одной, из ряда вон выходящей детали — глаз.
Да, глаза Арлет можно было назвать какими угодно, только не обыденными. Большие, нет даже огромные, немного приподнятые в уголках, как у кошки, они проницательно взирали на свою хозяйку из-за стекла. А внутри они были наполнены невероятным цветом — цветом раскаленного серебра. И хоть врач и говорил, что это всего лишь результат нарушения функции радужной оболочки, Арлет знала наверняка — таких глаз, как у нее, никогда и ни у кого еще не было.
— Выглядишь не очень, — бросила она своему хмурому отражению, и, надев на себя плащ, покинула уборную.
Под ногами вновь заскрипел пол пустынного коридора. Хорошо, она не дождалась окончания урока, а то сейчас пришлось бы шествовать сквозь толпу зевак, не иначе. Мысленно надеясь, что мистер Мальвин не станет жаловаться директору на ее высокомерное поведение, Арлет двинулась к выходу из школы. Все, чего ей сейчас хотелось, так это поскорей покинуть эти унылые стены.
Оказавшись на улице, она с горечью обнаружила, что небо и не думало прекращать низвержение водяных потоков — прямо отображение ее нынешнего настроения. Но настоящим расстройством оказалась для нее вовсе не погода, а черный автомобиль, стоящий прямо у подножья каменных ступеней. Спустя миг из него уже выбирался долговязый мужчина с пышными, седыми усами, который, на ходу раскрывая зонтик, засеменил к задней пассажирской двери. Достигнув места назначения, он остановился и многозначительно взглянул на Арлет.
Та лишь вздохнула, и побрела к автомобилю.
— Интересный выдался денек, не правда ли? — почтительным тоном отозвался усатый, открывая перед девочкой дверцу, — Не мешкайте, мисс Арлет, а то совсем промокнете.
Арлет молча забралась на заднее сидение, и спустя минуту автомобиль тронулся.
— Томас, ты ведь помнишь, что я просила не заезжать за мной, — заговорила Арлет, пытаясь звучать как можно серьезней, — Я бы прекрасно добралась домой и сама.
— В такую погоду-то? — сомнительно хмыкнул Томас, весело при этом улыбаясь.
— Как-нибудь да справилась бы, — нахмурилась Арлет.
— О, да я просто проезжал мимо, — Томас подмигнул ей с полуоборота, — Никакой слежки, мисс Арлет, клянусь своими усами. Нечаянно зарулил в эту местность, и вот совпадение! — смотрю на часах уже четыре, а значит, у мисс Арлет учебный день заканчивается.
— Все это пахнет Кларой, — заключила Арлет, — Ведь это она тебя подослала, не так ли?
— Клара? Не пойму, о чем вы толкуете мисс Арлет.
Арлет демонстративно помахала перед ним мокрым зонтом.
— МОЙ зонтик из МОЕЙ комнаты. Это ведь она его тебе дала.
— Вот чудеса, — сивые брови Томаса поползи вверх, — Понятия не имею, как он там оказался.
— Не умеешь ты противостоять чарам этой женщины, Томас, — Арлет неодобрительно покачала головой, и оба они улыбнулись.
Томас был одним из тех немногих, у кого получалось без особых усилий поднять Арлет настроение. И за это она была бесконечно ему благодарна. Но их разговор, на несколько минут отвлекший ее от мрачных мыслей, был окончен, и гнетущие думы вновь зароились в ее голове.
Прислушиваясь к ритмичным звукам дождевых капель, барабанящих по крыше автомобиля, Арлет уставилась в окно. За ним проносились маленькие городские улицы, сплошь и везде заросшие разномастной зеленью, из которой то и дело выглядывали старинные, весьма угрюмые дома. Эти строения соединяли в себе суровый камень и удлиненные окна с заострённым верхом, а в некоторых местах встречалось даже витражное стекло, обрамлённое странными декоративными узорами — все это, наряду со свинцовым небом, погружало зрителя в настоящую готическую атмосферу.