– Вы думаете? – задумчиво спросил Мидуинтер.
Он опять порылся между бумагами и остановился на одном из набросанных листков.
– Корабль! – вдруг воскликнул он, и румянец его опять исчез, а настроение в одно мгновение переменилось.
– Какой корабль? – спросил ректор.
– На котором было совершено это преступление, – сказал Мидуинтер, обнаружив первые признаки нетерпения, – корабль, на котором убийственная рука моего отца заперла дверь каюты.
– Что ж из этого? – спросил Брок.
Мидуинтер, по-видимому, не слышал вопроса. Глаза его были пристально устремлены на страницу, которую он читал.
– Французский корабль, занимавшийся перевозкой строевого леса, – продолжал он, говоря сам с собой, – французский корабль «La Grâce de Dieu». Если вера моего отца в судьбу была справедлива, если рок преследовал меня шаг за шагом из могилы моего отца, то в одном из моих путешествий я встретился бы с этим кораблем.
Он опять посмотрел на Брока.
– Теперь я знаю наверно, – сказал он, – это две разные женщины, а не одно лицо.
Брок покачал головой.
– Я рад, что вы пришли к этому заключению, – сказал он, – но я желал бы, чтобы вы пришли к нему каким-нибудь другим способом.
Мидуинтер вскочил и, схватив листки рукописи обеими руками, бросил их в пустой камин.
– Ради бога, позвольте мне сжечь их! – воскликнул он. – Пока останется еще одна страница, я буду ее читать, а пока я буду читать ее, отец подчинит меня своему влиянию против моей воли!
Брок указал на коробочку со спичками. Через минуту рукопись загорелась. Когда огонь уничтожил последний лист бумаги, Мидуинтер с облегчением вздохнул.
– Я могу сказать, как Макбет: «Теперь дело кончено, и я опять стал человеком!» – начал он с лихорадочной веселостью. – Вы, кажется, устали, сэр, и неудивительно, – прибавил он более тихим тоном. – Я слишком долго лишал вас сна, я не стану задерживать вас долее. Будьте уверены, я буду помнить то, что вы мне сказали. Будьте уверены, что я стану между Алланом и всяким врагом, мужчиной или женщиной, которые приблизятся к нему. Благодарю вас, мистер Брок, тысячу, тысячу раз благодарю вас! Я вошел в эту комнату несчастнейшим из людей, я могу выйти теперь отсюда счастливее птичек, поющих на воле!
Когда он направился к двери, лучи восходящего солнца струились в окно на кучку пепла, черневшую в камине. Чувствительное воображение Мидуинтера тотчас вспыхнуло при этом зрелище.
– Посмотрите, – сказал он весело, – будущее сияет над пеплом прошедшего.
Необъяснимое сострадание к этому человеку, именно в ту минуту его жизни, когда он наименее нуждался в сострадании, прокралось в сердце ректора, когда дверь затворилась, а он опять остался один.
– Бедняжка! – сказал он, с тревогой удивляясь своему состраданию. – Бедняжка!
Глава III
День и ночь
Прошли утренние часы, наступил и прошел полдень, и мистер Брок отправился в обратное путешествие домой.
Расставшись с ректором у дугласской пристани, оба молодых человека возвратились в Кэстльтоун и расстались там у дверей гостиницы. Аллан пошел взглянуть на свою яхту, а Мидуинтер вошел в дом насладиться тем отдохновением, в котором он так нуждался после бессонной ночи.
Он запер ставни, закрыл дверь, но сон не смыкал его глаз. В первый день отсутствия ректора чувствительная натура Мидуинтера безрассудно увеличивала ответственность, которая теперь лежала на нем, – он должен оправдать доверие мистера Брока. Какой-то страх оставить Аллана одного, даже на несколько часов, не позволял ему сомкнуть глаз, так что наконец для него стало скорее облегчением, чем неприятным усилием, быстро встать с постели и последовать за Алланом по дороге, которая вела к яхте.
Ремонт маленькой яхты был почти закончен. День был ясный, с прохладным ветерком. На земле все было светло. Синие волны струились на солнце. Матросы пели за своей работой. Спустившись в каюту, Мидуинтер увидел своего друга, прилежно занимающегося приведением помещения в порядок. Обыкновенно не самый аккуратный из всех смертных, Аллан время от времени вдруг начинал чувствовать преимущества порядка, и в подобных случаях им овладевала какая-то неистовая страсть к уборке. Он стоял на коленях, с большим усердием занимаясь своей работой, когда Мидуинтер спустился в каюту, и быстро приводил опрятное помещение в первобытный хаос с такой страстной энергией, на которую удивительно было смотреть.
– Вот какая каша! – сказа Аллан, спокойно приподнимаясь на куче, самим им наваленной. – Знаете ли, мой милый, я начинаю жалеть, зачем я не оставил все как было.