Разговор за столиком переходил от сплетен к спорту, то и дело рассказывались забавные анекдоты. Болтал в основном Ричард, искусно сплетая, казалось бы, тривиальные случаи в невероятные истории. Рассказчиком он был прирожденным. Бреннаны же оказались великолепными слушателями.
И только когда очередь дошла до коньяка, откинувшись на спинку стула, задал вопрос:
- Я слышал, к вам сегодня заглядывал интересный визитер, - как-то очень торжественно объявил он, - из церковников?
Бреннан кивнул. Его нисколько не удивило, что Ричард знает о посещении монаха. Филиппу казалось, что журналисту известно обо всем, в том числе и о событиях, еще только предстоящих.
- Молодой человек из какого-то монастыря. Слегка двинутый, - сообщил Бреннан. И начал рассказывать о кинжале. Внезапно он почувствовал, что с ног до головы покрылся испариной. Ладони тут же взмокли.
- А чего он хотел, этот ненормальный монах? - поинтересовался Ричард.
Бреннан пожал плечами:
- Не стану докучать вам деталями. Но вот что вы, к примеру, насчет этой фразочки: "Порождение дьявола живет и, прекрасно себя чувствуя, находится в Англии". - О Господи, - откинув голову, рассмеялся Ричард.
- Да еще какая-то старуха написала в монастырь. Эту ее историю я не берусь рассказать за ужином.
- Нет, нет, сделайте одолжение, - взмолился Ричард. - Вполне возможно, я пристрою ее в "Нэшнл Инквайер".
- Вы не сделаете этого, - внезапно подала голос Маргарет.
Ричард улыбнулся ей:
- Конечно, нет. Все это не для огласки. Даже "порождение дьявола" не для публики.
Официант принес кофе.
- Мне кажется, - заявила Маргарет, - нам не мешало бы сменить тему.
Так они и сделали.
Часом позже, уже в постели, Маргарет повернулась к мужу и спросила:
- А что это за история, которую ты отказался поведать нам за ужином?
- Пустая, - зевая, отозвался Филипп.
- Ну расскажи мне.
И тут он угадал в ее интонации настойчивость и знакомые нотки. Какое-то время после свадьбы все эротические фантазии исходили от него, теперь же инициатива полностью перешла к Маргарет, и Филиппа то и дело поражало воображение жены.
- Ну давай же, рассказывай, - настаивала она. Филиппу не терпелось выложить Маргарет, что ему нужен отдых, что он до предела вымотался, но он переборол сон.
- Это отвратительно, - начал Филипп, пока жена устраивалась рядом. - Если верить этой старухе, то один из моих предшественников - Дэмьен Торн - влюбился в англичанку. И поверишь ли, она работала на Би-Би-Си. Несколько месяцев спустя, после того, как Торн умер от сердечного приступа, она родила, Бреннан хмыкнул, раздумывая, как сформулировать фразу, - ну, не совсем обычным способом.
Он замолчал, ожидая, что жена либо скорчит гримасу, либо рассмеется, однако она словно воды в рот набрала. Чуть позже Маргарет прошептала:
- Дэмьен Торн был самым прекрасным мужчиной, которого я когда-либо встречала.
Филипп мельком глянул на жену:
- Ты его встречала? Я этого не знал.
- Я просто видела фотографию. А когда была школьницей, он мне снился.
И снова воцарилось молчание. Затем Маргарет отвернулась от мужа:
- Как звали эту женщину?
- Кейт, - ответил он, - Кейт Рейнолдс.
- Кейт, - шепотом повторила Маргарет. - Кейт, Катерина, - ее голос походил на шорох, на дуновение ветра. И вдруг она обратилась к Филиппу с английским акцентом:
- Кейт, - опять повторила она шепотом, - зови меня Кейт.
Он придвинулся к жене, понимая, что она имеет в виду.
- Как мне тебя звать? - переспросил Филипп. - Кейт, - Маргарет, упираясь в подушку, приподнялась на локте.
Пока они занимались любовью, Филипп видел в окне отражение обнаженных тел. Через стекло ночное небо казалось безоблачным, и звезды отпечатывались на их отраженных телах.
Это было едва ли не извращением. Но он испытывал блаженство, наслаждаясь ее голосом с этим непривычным акцентом. Голос звал и манил, требуя делать то, что не поддавалось описанию. Она называла его Дэмьеном и стонала от боли, когда он глубоко проникал в ее плоть.
И когда Филипп случайно взглянул в окно, он вдруг понял, что свет играет с ним плохую шутку: поблескивая среди мерцания звезд, глаза Маргарет пылали желтым, незнакомым пламенем.
***
Iа следующее утро портье, дежуривший у стойки, заметил в вестибюле взволнованного молодого монаха.
- Меня зовут брат Френсис, - представился тот.
- Да, да, - закивал портье. - Здесь для вас пакет. - Он нагнулся и, достав конверт вместе с большим кошелем, вручил все это монаху. Конверт был заново заклеен скотчем. Монах вскрыл его и, заглянув внутрь, вздохнул.
- Можно ли мне переговорить с мистером Бреннаном из 34-го номера?
- Боюсь, что он уже выехал, сэр.
- Он не оставил мне какой-нибудь записки?
- К сожалению, нет, сэр. Только то, что вы держите в руках.
Монах прикрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. Брат Френсис размышлял над тем, как сообщить святому отцу, что задание он не выполнил.
Глава 5
Спустя три дня Джеймс Ричард встретился с одним газетчиком. С утра пораньше они заказали себе по коктейлю и сидели теперь, потягивая этот "тонизирующий напиток", как окрестил его Ричард. Он поведал своему собеседнику историю о "таинственном монахе", и теперь мужчины то и дело подтрунивали над ней, называя все это абсурдом. Однако подсознательно приятель Ричарда испытывал что-то вроде тревоги, ибо совершенно точно знал, что однажды уже слышал об этих кинжалах.
Вернувшись в редакцию, он заглянул в кабинет к молоденькой журналистке и попросил ее зайти к нему.
Кэрол Уает стукнуло 22 года от роду, и на Флит-Стрит она работала всего два месяца, но девушка уже успела завоевать себе определенное имя. Кэрол слыла среди коллег красоткой: миниатюрного сложения, с тонкими чертами лица, лебединой шеей и огромными карими глазами. Левый глаз всегда чуть косил, отчего лицо ее казалось слегка удивленным. А уж стройные ноги Кэрол являлись предметом обсуждения многих мужчин. Да и женщины не прощали Кэрол ее прекрасных ног, постоянно отпуская на их счет всевозможные колкости. Но даже самые отъявленные острословы не могли не признать, что деятельность этой журналистки в их штате имела головокружительный успех.
Кэрол успела доказать, что за хрупкой и чувствительной внешностью может скрываться острый ум и натура весьма тщеславная. Пожалуй, девушка допустила лишь единственную оплошность. Как-то раз она упомянула о том, что в школе ее называли "Бэмби". Это прозвище тут же пристало к Кэрол.
- Итак, Билл, - улыбаясь начала Кэрол, прикрывая за собой дверь в кабинет директора.
- Лето на дворе, - сообщил тот.
- Точное наблюдение, - заметила Кэрол.
- А это означает, что нам необходимы и соответствующие этим жарким денечкам сюжеты. Кэрол с трудом сдерживала улыбку.
- Я только что трепался с этим коварным Джеймсом, и он напомнил мне об одной старой-старой сказке...
- Отличное начало, - вставила девушка.
- Да, да, - подхватил Билл, - лет пятнадцать - двадцать назад происходили невероятные истории с целой кучей трупов. И этими кинжалами. Ребята из Скотланд-Ярда тогда крепко призадумались. Ты не подымешь наши архивы, а? Все эти материалы шли под общим заглавием, что-то вроде "Казнь распятием". Всего около восьмиста слов. А мы напечатаем эти заметки под рубрикой "Нераскрытые преступления".
- Вы что, серьезно? - удивилась Кэрол. Но начальник не обратил никакого внимания на ее последние слова. Он развернул свое кресло, показав девушке спину и давая понять, что разговор окончен.
Всю дорогу в библиотеку Кэрол ругалась про себя:
"Чертовы заметки. Можно подумать, будто из всего этого выйдет что-либо путное! И вообще этот материал вряд ли появится на страницах. Билл, видите ли, дурью мается, не зная чем заполнить газетные полосы в эти чудовищно жаркие дни, а она - только попробуй откажись!" Кэрол выдали папку с газетными вырезками, и она направилась к письменному столу. Ей потребовалось не более получаса, чтобы найти все необходимые заметки. Некоторые вырезки уже пожелтели от времени, они разве что не рассыпались в руках у девушки.