Фол наклонил голову, прислушался, дышит ли старик, и обеспокоенно нахмурился.
- Я поеду через яр, - тоном, не терпящим возражений, заявил кентавр, - а ты, Алик, обойди по мостику... Знаешь, по какому?
Я знал - по какому. В первый раз, что ли?
- Встретимся на той стороне у бомбоубежища, - продолжил Фол, - и оттуда ко мне. Договорились? Посидишь со стариком, а я по Срани помотаюсь. Что у нас, своих лекарей не найдется?
- А я? - недоуменно спрашивает Ритка. Одинокий фонарь раскачивается над ним, и тень сержанта елозит по снегу, словно пытаясь освободиться и убежать. Я с вами!
- Не надо тебе с нами, Ричард Родионыч, - Фол в упор глядит на Ритку, и в голосе кентавра звучит уверенность пополам с симпатией к собеседнику., - Никак не надо. Наши не тронут, раз ты со мной, - так ваши не простят. Кто тогда этого Генриха достанет? Я? Или Алик? Вот оно как, сержант...
- Ночью, через яр... - бормочет Ритка, с сомнением кусая губы. - Ты, Фол, не опасаешься, а?
- Не опасаюсь, - улыбается Фол.
- Ну а когда там... Снегурки да Деды-Отморозки пьяные гуляют? Захороводят ведь?!
- Так ведь и я там не всегда трезвый гуляю, - уже откровенно смеется Фол, но я его не слушаю, потому что никак не могу избавиться от ощущения, что за нами наблюдают.
Желтый свет фар мечется по улице, и из-за проволочного заграждения вокруг "неотложки" показывается приземистый "микро" специализированной "Скорой помощи". Открываются ворота - хотя я не вижу возле них ни одного человека - и машина, ворча и разбрасывая снег, приближается к нам.
Останавливается.
Хлопает дверца.
"До чего же мне осточертели белые халаты!" - думаю я, глядя на высунувшегося из машины парня.
- Чего надо? - неприветливо интересуется Ритка.
- Я сейчас открою заднюю дверцу, - вместо ответа сообщает парень, - так вы его туда и заносите... На койку положите, она в стену встроена.
Потом, наконец, до парня доходит.
- Я - заведующий кардиологическим отделением, - торопливо добавляет он. Мне Идочка сейчас звонила... В общем, наплюйте вы на Генриха. Известный перестраховщик. Морду бы ему набить - да нельзя.
- Жалко, - понимающе кивает Ритка.
- Кого жалко? Генриха? Вот уж кого ни капельки...
- Жалко, что нельзя. А то я уж было решил, что можно.
Парень смеется. Смех у него хороший, искренний, и я сам не замечаю, как начинаю улыбаться в ответ. Фол тем временем объезжает машину и, судя по звукам, принимается загружать Ерпалыча внутрь. Слышен приглушенный лязг (инструментов, что ли?) и женский немолодой голос:
- Юлик! Готовь шприц! И помоги мне снять с него этот жуткий кожух...
Фол выкатывается из-за машины. Руки его пусты, и в первый момент это мне кажется ненормальным. Потом я замечаю, что руки кентавра слегка дрожат. Фол тоже замечает это, хмурится - и руки перестают дрожать.
- Завтра с утра можете зайти в кардиологию, - говорит парень, - в седьмой корпус. Узнаете на входе, какая палата и разрешены ли посещения. Спокойной ночи!
Он кивает плечистому шоферу, сидящему рядом с ним и за все это время не произнесшему ни слова. Машина трогается с места, начиная разворачиваться.
- Хороший парень, - подводит итог Ритка. - Не то что этот гад Генрих! Вот кого надо в главврачи...
Ворона, затаившаяся при появлении машины, вновь осмелела, подскакала поближе, клацнула клювом и полетела прочь, хрипло хохоча над нами и всем сегодняшним сумасшедшим днем.
11
На обратном пути меня прихватило. Я ехал позади Ритки на его мотоцикле Фол хорохорился, но было ясно, что он здорово устал, - я то и дело тыкался лицом в овчинную спину служивого, как слепой кутенок тычется в безразличную мамашу; мне было нехорошо, все время казалось, что кто-то невидимый вцепился сзади в мою тень и дергает ее изо всех сил, пытаясь оторвать или на худой конец просто скинуть меня с мотоцикла... Я понимал, что это бред, но меня по-прежнему дергало, и я все крепче вцеплялся в Ритку.
А он ехал медленно и осторожно - видимо, что-то чувствовал.
Они проводили меня до самого дома. И правильно сделали: дважды нас останавливал патруль, и оба раза это оказывались Риткины приятели-знакомые, так что мы ехали дальше без хлопот; а подозрительные личности, попадавшиеся нам по дороге, отступали в переулки, понимая, что им придется за нами гнаться, либо с нами драться, либо и то и другое последовательно, а опыт подсказывал подозрительным личностям, что лучше не рисковать, нарываясь на трех взрослых мужиков, один из которых не мужик даже, а кентавр, и второй тоже не мужик, а, похоже, жорик, ну и третий тоже вроде бы не очень-то мужик, ишь, телепается... да пошли они все к чертям собачьим!
У моего подъезда мы остановились. Я слез с мотоцикла и тут же ухватился за Риткино плечо, потому что меня повело в сторону.
Фол озабоченно посмотрел на меня, подергал себя за бороду и, словно решившись, полез под попону и извлек оттуда пластмассовую фляжку с завинчивающимся колпачком.
Горлышко сего сосуда было красиво оплетено цветной проволокой, а ниже плетенки на цепочке болталось человеческое ухо. Маленькое, с ноготь. Шутники хреновы...
- Хлебни-ка, - Фол протянул мне фляжку.
- Не хочу, - чувство равновесия мало-помалу возвращалось ко мне, и только глотка кентовского самогона мне сейчас не хватало!
- А я не спрашиваю, хочешь ты или не хочешь! Я говорю - хлебни. Только немного, иначе стошнит. Домой придешь и спать ляжешь... а спиртного до завтра не пей. Короче, пока совсем не проспишься. Понял?
Если у вас есть выбор: спорить с кентавром или биться головой об стенку смело начинайте искать ближайшую стенку. Я отвинтил колпачок и осторожно припал губами к фляжке. Питье было безалкогольным, кисловатым и слегка отдавало перечной мятой. После первого глотка я почувствовал, как по моим мозгам прошлись наждаком, сдирая накопившуюся за день плесень, и по телу пробежала освежающая волна. Второго глотка я сделать не успел - Фол отобрал у меня фляжку и спрятал под попону.
- Обопьешься, - грубовато буркнул он. - А теперь - спать.
- Тебя проводить? - машинально поинтересовался Ритка у кентавра.
- Ага, - весело отозвался Фол, стряхивая хвостом снег с ближайшего куста. - Чтоб наши подумали, будто я под арестом. Или что я - извращенец. Спокойной ночи, Ричард Родионыч!