Ларри сказал: "Стью попал в несчастный случай по пути сюда. А ты сейчас прострелишь себе ногу, если не прекратишь играться со своей пушкой".
Снова смешки. Бухгалтер засунул-таки револьвер за пояс своих серых слаксов.
"Меня зовут Пол Берлсон, — сказал он, — и силой данной мне власти я арестовываю вас и приказываю вам следовать за мной".
"Кто вам дал эту власть?" — немедленно спросил Глен.
Берлсон окинул его презрительным взглядом… но к презрению примешивалось и что-то еще. "Вы знаете, от чьего имени я говорю".
"Тогда скажите".
Берлсон промолчал.
"Вы боитесь?" — спросил у него Глен. Он обвел взглядом всех восьмерых. "Неужели вы так боитесь его, что даже не можете произнести его имя? Ну что ж, тогда мне придется сделать это за вас. Его зовут Рэнделл Флегг, он также известен под кличками темного человека, высокого человека и Ходячего Хлыща".
"Хватайте их", — сказал Берлсон. "Хватайте их всех и пристрелите первого же, кто станет сопротивляться".
В течение одной загадочной секунды никто не двигался, и Ларри подумал: Они не сделают этого, они так же боятся нас, как и мы их, и даже больше, хотя они и вооружены…
Он посмотрел на Берлсона и сказал: "Кого ты пытаешься обмануть, ты, мешок с цыплячьим дерьмом? Мы хотим, чтобы вы арестовали нас и отвезли в Вегас. Поэтому мы и пришли".
Тогда они вышли из оцепенения, и это выглядело так, словно Ларри приказал им. Его с Ральфом запихнули в одну патрульную машину, Глена — в другую. От передней части салона их отделяла ячеистая сетка. Ручек на дверях не было.
Мы арестованы, — подумал Ларри. Эта мысль показалась ему забавной.
Четверо человек втиснулись на переднее сиденье. Патрульная машина подалась назад, развернулась и поехала на запад. Ральф вздохнул.
"Боишься?" — тихо спросил его Ларри.
"Черт меня побери, если я знаю. Так приятно отдохнуть после ходьбы".
Один из людей на переднем сиденье спросил: "Старик с длинным языком — он у вас главный?"
"Нет, я".
"Как тебя зовут?"
"Ларри Андервуд. А это Ральф Брентнер. А того парня зовут Глен Бэйтмен". Он оглянулся назад. Другая патрульная машина ехала за ними.
"Что случилось с четвертым парнем?"
"Он сломал ногу. Пришлось оставить его".
"Да, не повезло. Меня зовут Барри Дорган. Служба безопасности Вегаса".
Ларри почувствовал, как на язык ему просится абсурдная фраза: Рад с вами познакомиться и улыбнулся. "Сколько отсюда ехать до Лас-Вегаса?"
"Ну, мы не можем особо разгоняться из-за пробок на дорогах. Мы потихоньку расчищаем их, но работа двигается не очень быстро. Но часов через пять мы будем там".
"Вот это класс", — сказал Ральф, качая головой. "Мы-то шли по дорогам три недели, а тут тебя довозят за пять часов".
Дорган обернулся и посмотрел на них. "Не понимаю, почему вы шли пешком. Если уж на то пошло, я вообще не понимаю, зачем вы сюда пришли. Вы же должны были понимать, чем все кончится".
"Нас послали", — сказал Ларри. "Чтобы убить Флегга, я полагаю".
"У вас на это мало шансов, дружок. Вы отправляетесь прямиком в вегасовскую тюрьму. Он вами особенно интересуется. Он знал, что вы идете". Он выдержал паузу. "Вам остается надеяться, что вы умрете быстро. Но вряд ли стоит на это рассчитывать. В последнее время он был в не очень хорошем расположении духа".
"С чего бы это?" — спросил Ларри.
Но Дорган, похоже, решил, что и так уже сказал достаточно, возможно, даже слишком много. Он отвернулся от них, ничего не ответив. Ларри и Ральф смотрели по сторонам на проносившуюся мимо пустыню. За три недели ходьбы скорость уже успела стать для них новостью.
До Лас-Вегаса они доехали за шесть часов. Он лежал посреди пустыни, как какая-то невероятная драгоценность. На улицах было много людей — рабочий день закончился, и они наслаждались вечерней прохладой. Они вертели шеями вслед патрульным машинам, а потом возвращались к своим разговорам.
Ларри задумчиво оглядывался вокруг. В городе было электричество, улицы были чистыми, следы мародерства во время эпидемии исчезли.
Они подъехали к тюрьме. Когда Ларри выбрался из машины, разминая застывшие мускулы, он увидел, что у Доргана в руках — пара наручников.
"Эй, посмотри-ка", — сказал он Ральфу.
"Мне очень жаль, но это его распоряжение".
Ральф сказал: "На меня никогда не надевали наручников. Года за два до женитьбы меня подобрали на улице в стельку пьяным и отвезли в вытрезвитель, но наручников не надевали никогда". Ральф говорил медленно, и его оклахомский выговор стал заметнее. Ларри понял, что он впал в полную ярость.