"Да, но все хорошие мальчики в это время уже ложатся в постельку". Энджи Хиршфилд уводила ребенка в сторону, и сердце ее было охвачено тайным страхом того, что творится что-то ужасное, возможно, даже более ужасное, чем супергрипп.
"Хочу посмотреть! Хочу посмотреть на искорки!" — вопил Динни, но она быстро увела его прочь.
Джули Лори подошла к Рэт-Мену — единственному парню, который казался ей слишком жутким, чтобы спать с ним… — ну, разве что в случае крайней нужды. Его черная кожа мерцала в бело-голубом сверкании сварочных аппаратов. Он был одет как пират — широкие шелковые штаны, красный пояс и ожерелье из серебряных долларов на жилистой шее.
"Что тут творится, Рэтти?" — спросила она.
"Рэт-Мен ничего не знает, дорогая, но он предполагает. Да уж, это точно. Похоже, завтра предстоит черная работа, очень черная. Не хочешь на минутку отойти с Рэтти в сторонку, дорогуша?"
"Может быть, — сказала Джули, — но только если ты знаешь, что тут происходит".
"Завтра весь Вегас будет об этом знать", — сказал Рэтти. "Пошли с Рэтти, дорогуша, и он покажет тебе одну забавную штуку".
Но Джули, к великому неудовольствию Рэт-Мена, ускользнула прочь.
Когда Ллойд наконец заснул, работа была закончена, и толпа разошлась. На каждой из автоплатформ стояло по большой клетке. Справа и слева в каждой клетке были оставлены квадратные отверстия. Неподалеку стояли четыре машины с буксирными крюками. К каждому крюку была прикреплена тяжелая стальная цепь. Цепи змеились по лужайке перед "Гранд-Отелем", и каждая заканчивалась как раз у одного из четырех квадратных отверстий в клетках.
К концу каждой цепи был прикреплен стальной наручник.
Утром тридцатого сентября Ларри услышал звук открывающейся двери в дальнем конце коридора. Послышались быстро приближавшиеся шаги. Ларри лежал на тюремной койке и
(думал? молился?)
Это было одно и то же. Но что бы это ни было, застарелая рана внутри него наконец-то зажила, и он пребывал в мире с самим собой. Он ощутил, как два человека, которыми он был всю свою жизнь — реальный и идеальный, — слились в единое живое существо. Такой Ларри понравился бы своей матери. И Рите Блэкмор. Уэйну Стаки никогда бы не пришлось открывать такому Ларри глаза на ситуацию. Даже специалисту по оральной гигиене такой Ларри вполне мог бы приглянуться.
Скоро я умру. Если есть Бог — а я начинаю думать, что Он есть, — то это Его воля. Мы умрем, и каким-то образом благодаря нашей смерти всему этому настанет конец.
Он подозревал, что Глен Бэйтмен уже умер. Вчера из соседнего крыла до него донесся звук выстрелов. Именно в том направлении и уводили Глена. Ну что ж, он был стар, и его мучил артрит, а что бы там Флегг ни заготовил для них на сегодняшнее утро, вряд ли приходится ждать чего-нибудь приятного.
Шаги остановились рядом с его камерой.
"Вставай, сукин сын", — позвал его радостный голос. "Рэт-Мен пришел за твоей бледной задницей".
Ларри оглянулся. У двери камеры стоял ухмыляющийся чернокожий пират с ожерельем из серебряных долларов на шее и обнаженной саблей в руке. Из-за его спины выглядывал очкастый бухгалтер. Берлсон, так, кажется, его звали.
"Что такое?" — спросил Ларри.
"Дорогой мой", — сказал пират. "Это конец. Самый-самый конец".
"Хорошо", — сказал Ларри и встал.
Берлсон быстро заговорил, и Ларри заметил, что он испуган. "Я хочу, чтобы вы знали, что это не моя идея".
"Насколько я понимаю, ничто здесь не является вашей идеей", — сказал Ларри. "Кто был убит вчера?"
"Бэйтмен", — ответил Берлсон, опустив глаза. "При попытке к бегству".
"При попытке к бегству", — пробормотал Ларри и расхохотался. Рэт-Мен присоединился к нему.
Дверь камеры открылась. Берлсон вошел внутрь с наручниками. Ларри не оказал никакого сопротивления; только вытянул руки. Берлсон надел наручники.
"При попытке к бегству", — сказал Ларри. "Когда-нибудь и вас застрелят при попытке к бегству", — сказал Ларри. "Когда-нибудь и вас застрелят при попытке к бегству, Берлсон". Он перевел взгляд на пирата. "И тебя тоже, Рэтти. При попытке к бегству". Он снова засмеялся, но на этот раз Рэт-Мен не поддержал его. Он хмуро посмотрел на Ларри и стал поднимать свой меч.