— Сигнал еще одного телепортера? — спросил Джарольд.
— Нет. Сигнал слабый, как пульс у спящего.
— Где находится его источник?
— Координаты ноль шесть-семь точка три.
— И какова, по-твоему, природа этого сигнала?
— С вероятностью пятьдесят два процента это электромагнитные помехи от распада радиоактивных изотопов в скальных породах под ледником, — пояснил технодесантник. — Но есть еще двадцатитрехпроцентная вероятность, что эти помехи вызваны телепортационной матрицей, искажающей магнитное поле планеты. Так или иначе, вероятность указывает на то, что не стоит тратить на него время.
— А куда подевались еще двадцать пять процентов? — настойчиво спросил Джарольд.
— Существует еще возможность, что сигнал исходит от отключенного источника энергии. Но это маловероятно.
— Какого рода источника? — допытывался Джарольд.
— Как у отработанной силовой батареи.
— Которая может находиться в автоматической системе вооружений дредноута. Или в самом дредноуте.
— Вероятность этого еще меньше, хоть она и существует, — упорствовал Исендур, не готовый к тому, что кто-то опровергает его логику. — Если наша задача состоит в том, чтобы найти источник телепортационного сигнала, я бы порекомендовал немедленно выдвигаться к цели, не отвлекаясь на слабые шумы.
Однако мысль о том, что сигнал — пусть даже с очень малой вероятностью — может быть последней весточкой от потерянного брата-дредноута, крепко засела в мозгу Джарольда. Дредноуты были мощнейшим оружием орденов Астартес и почитаемыми реликвиями. Целая армия с радостью бы сразилась за то, чтобы вернуть павшего брата-дредноута. Лишь в самых тяжелых обстоятельствах командир космодесантников бросил бы столь священную реликвию на поле боя.
Возвращение подобного сокровища, независимо от того, какому ордену оно принадлежало, оказало бы неоценимую помощь в боевых действиях. Даже единственный дредноут мог бы поддержать силы Астартес на одном из многочисленных фронтов Армагеддона — и кто знает, как впоследствии это отразилось бы на всем ходе войны за спорную планету.
— Я уважаю твое мнение, брат-технодесантник, ты это знаешь. Ты и твои собратья по кузнице не раз помогали мне, но вы видите логику лишь в переменных и алгоритмах. Я обладаю преимуществом опыта и накопленной с годами мудрости и вынужден не согласиться. Мы должны найти источник второго сигнала и затем, когда определим, что это, вернемся к нашей первичной цели.
— Хорошо, брат, — уступил Исендур. — Как пожелаешь.
Дредноут развернулся и оглядел строй Черных Храмовников.
— Братья! — провозгласил он. Голос Джарольда громом раскатился над дымным полем боя, где редкие снежинки шипели и таяли в пламени горящего прометия. — Я отдал приказ. Во имя Императора, примарха Дорна и лорда Сигизмунда — выступаем!
— Мы на месте? — спросил Джарольд, осматривая заметенную вьюгой ледовую лощину.
Пласты льда впереди поднимались, перерастая в промороженные склоны хребта, над острыми пиками которого плясали зеленые электрические огни.
— Да, — ответил Исендур, еще раз проверив показания сигнума.
Огромный черный дредноут и технодесантник в багровых доспехах стояли перед стеной голубого льда, столь же твердой и несокрушимой, как роккрит.
— Так где же именно находится источник сигнала?
— Шесть целых восемьдесят девять сотых метра под поверхностью. Если мы хотим добраться до него, придется копать.
— Тогда будем копать, — бескомпромиссно заявил Джарольд.
— Предоставь это мне, брат, — сказал Исендур.
Технодесантник обернулся к остальным Храмовникам.
— Братья Ларс и Найл, — крикнул он, подзывая двух крестоносцев.
Джарольд понял, что у Исендура на уме.
Ларс с огнеметом в руке и Найл с трижды благословенным мелтаганом подошли к ним и остановились перед ледяной стеной.
— Братья, — сказал Джарольд, — пусть священное пламя Императора очистит эту оскверненную ксеносами землю.
Технодесантник указал, куда направить огонь, и Ларс с Найлом обрушили на ледник всю мощь своего оружия.
Инициат Тобрекан подкатил к ним свой мотоцикл и направил на стену серию выстрелов из плазмагана, установленного на машине. Когда пар и туман рассеялись, братья Ларс и Найл вновь выступили вперед. К ним присоединился инициат Изен со своим трициклом. Его стрелок Ликс направил на ледяную преграду стволы мультимелты.
Огнеметы и плазменные орудия космодесантников быстро проплавили во льду шахту, ведущую к источнику обнаруженного Исендуром сигнала. Из дыры забили окутанные клубами пара гейзеры — кипящая на дне ямы вода вновь конденсировалась, соприкасаясь с холодным наружным воздухом.
— А теперь, брат-технодесантник, — сказал Джарольд, стоя на краю конусообразной выемки, — посмотрим, что похоронено здесь.
С помощью серворуки Исендур спустился в курящуюся глубину шахты. Остальные воины замерли в напряженном ожидании. Им не терпелось выяснить, кто был прав: технодесантник или дредноут.
Упираясь руками в стены ямы, Исендур вгляделся в смутную тень, все еще запертую под последним ледяным слоем. Голос технодесантника донесся из шахты:
— Ты был прав.
В его тоне не слышалось и намека на раздражение или восхищение.
— Я был прав, — со справедливым удовлетворением прогремел дредноут.
— Следует ли нам его разбудить? — спросил технодесантник, и в словах его прозвучало что-то похожее на благоговение.
Исендур смотрел вниз на монументальное существо, заключенное в панцирь из прихваченного инеем адамантия. Слабое красное свечение пульсировало под ледяной коркой. Слабое и все же постоянное, как бьющееся сердце.
— Это брат-космодесантник.
— Он из ордена Багровых Кулаков, — заметил технодесантник.
— И все равно наш брат. Так что разбудим его.
Он помнил…
Над ледяными просторами и замороженными, изъеденными ветром пиками Мертвых Земель грохотал гром. Это был рев и треск артиллерийской канонады. Твердая как камень поверхность содрогалась, словно во время землетрясения, — даже сильнее, чем трепетала обычно под его гневной поступью.
Он помнил…
Шеренга за шеренгой, отделение за отделением космодесантники — его боевые братья — маршировали в битву. Знамена ордена гордо реяли над их головами. Величественные в своей царственно-синей броне, с окрашенными в багрянец левыми латными рукавицами — в память о церемонии, которую проводили при посвящении новых магистров ордена в легионе Имперских Кулаков, — и с освященными в боях болтерами, крепко прижатыми к нагрудным пластинам и готовыми обрушить на противника всю ярость императорского правосудия, они шли на врага.
Он помнил…
Боевая машина. «Таптун», как называли его в войсках планетарной обороны Армагеддона. Передвижной алтарь, посвященный диким языческим божествам ненавистных зеленокожих. Воплощение бездумного кровопролития и бессмысленного разрушения.
Он помнил…
…как шел в бой по сожженной земле, плечом к плечу со своими боевыми братьями. Армия орков катилась навстречу, и ледник покрывался трещинами под ногами армады, а морозный ветер был холоднее и острее вспоровшего воздух клинка.
Он помнил…
Когда шансов на победу почти не осталось, им пришлось выработать новую стратегию прямо в разгар сражения.
Он помнил…
…как вызвался добровольцем, как испытывал гордость, оттого что именно ему суждено положить конец этой бойне. Он помнил звук, и жар, и свет. Он помнил, как умер во второй раз. А затем, сквозь грохот битвы и ужасный рев разрушения, он услышал голос.
«Брат, — сказал этот голос, — проснись».
Тусклое красное свечение за визором шлема на саркофаге пульсировало все ярче с каждым словом, которое произносил дредноут. Голос его был скрипучим и хриплым от возраста и долгого молчания.
— Прости, брат, что ты сказал?
Древний издал звук, напоминавший искаженный динамиками вокса кашель. Потом дредноут попробовал заговорить снова.