Зазвонил телефон. Мягкий, деликатный звонок антикварного аппарата едва прорвался сквозь бурю тревожных и гневных голосов. Глубоко вздохнув, Таня Лоусон протянула руку к трубке — она ждала этого звонка.
— Инспектор Лоусон слушает.
— Таня! Какого черта ты еще сидишь дома?! — Голос Гарри свидетельствовал, что генерал находится на грани паники.
— И тебе тоже доброго утра, Гарри, — съязвила Таня и, решив, что грубая манера разговора помо-ет ему вернуться к реальности и обрести способность мыслить, добавила:
— Черт бы тебя побрал.
— Ты что, не слышала новостей? — прорычал Гарри. — Или твой телесаркофаг до сих пор греется?
— Я все слышала, — спокойно ответила Таня. — Насколько можно понять, русские натворили что-то не то.
— Ты это называешь «что-то не то»? Подумай о том, чем это грозит всем нам.
Это же кризис, ясно тебе? Того и гляди начнется война!
«Спокойствие, только спокойствие, — сжав зубы, повторяла про себя Таня. — Не хочешь спать с Гарри — изволь расплачиваться за такую дерзость. А не забывай повторять Семьдесят Второе Правило матушки Лоусон для хороших девочек: „Нельзя говорить Гарри, что он — мудак, которому совершенно незачем соваться в твои дела“.
— Я догадываюсь, что этот инцидент вызовет кризис, Гарри, — сообщила шефу Таня. — Как-никак, пассажирские корабли не каждый день сбивают.
— Так почему же ты до сих пор дома?
Таня усилием воли заставила себя отложить всплывший в мозгу список слишком ироничных и хамских ответов на этот вопрос. От них придется воздержаться, если она не хочет потерять работу.
Собрав в кулак всю не выкипевшую до сих пор вежливость, Таня сказала:
— Через полчаса я буду в штабе, Гарри. Быстрее не получится.
На сей раз Гарри забеспокоился по другому поводу:
— Ты что, собираешься прилететь на своей дьявольской машинке? Не вздумай!
А вдруг что-нибудь случится? Если она развалится прямо в воздухе? Вот просто так — возьмет и развалится! Что тогда будет?
Таня хотела ответить, что в таком случае она скорее всего погибнет, а кризис будет развиваться своим чередом, но уже без нее. Межпланетная полиция расформирована не будет, Гарри не лишится ни звания, ни должности, да и Галактика, вероятнее всего, уцелеет.
Вслух же она сказала:
— По-другому не получится, Гарри. Если, конечно, ты не желаешь отложить нашу встречу до завтра, учитывая, что сейчас творится на улицах.
— Но ведь…
Таня перебила непосредственного начальника, одновременно переходя на строго официальные формулировки:
— В семь двадцать я прибуду в штаб, сэр. Вовремя, к началу смены. Как обычно, сэр. Извините, но я вынуждена прервать разговор, чтобы успеть к назначенному времени.
Таня энергично опустила трубку. Может быть, чересчур энергично, судя по жалобно пискнувшему телефону. Черт бы побрал этого Гарри!
Глава 6
Все-таки, что ни говори, но само время слишком неповоротливо по сравнению с его работой. Счет идет не на секунды и не на мгновения, а на вдохи и выдохи.
Иногда это очень долгие вдохи и медлительные выдохи, но всегда готовые сорваться в бешеный галоп.
Два долгих-долгих вдоха и столько же выдохов отделяли его от доклада об «исполнении задания»! Еще один вдох-выдох — и можно будет констатировать смерть подопечного. Затаи дыхание, скомандуй сам себе: «Пли!», а потом беги что есть сил, уворачиваясь и петляя под шквальным огнем противника.
Восемь, может быть, десять вдохов — и вот ты уже недосягаем для врага, и зажатое в пружину время можно отпустить на волю, погрузившись в мировой океан алкоголя. Упасть на самое дно, в глубочайшую впадину, промыть спиртным каждую извилину больного мозга…
Или сначала — отдых. Вычищенный, смазанный, маркированный новой татуировкой, он пролежит в восстановительной дремоте две, а то и три недели и уж затем окунется в бесшабашное веселье, дебош и запой заслуженного отпуска.
Только после этого он, по раз и навсегда заведенному порядку, вернется на базу в Форт Бэйраг, где его вновь ждет сон, а вернее — Сон, тот, который даже произносить следует с особым смыслом: глубокий, беспробудный, похожий на смерть. Многомесячный, а то и многолетний сон это тоже часть его работы, замечательный способ обмануть время. Но прежде чем уснуть в ожидании нового задания, он возьмет от жизни все. Для начала — что ты скажешь о хорошей бараньей лопаточке под густым горячим соусом? С грибочками, лучком и поджаренной картошечкой, а? И русская водка… единственное, что русские делают хорошо, — это водка. Как обычно, яблочный пирог, а под конец — крепкий ароматный черный кофе… И тогда — ты просто кум королю, какое там — сам себе король, ребята, сам себе король!
Да здравствует Его Величество король Дэвид Келлс!
Впрочем — пошли они все со своими королями — на пути к покою стоит тип, которого нужно поскорей шлепнуть. Муха в пиве! Таракан под соусником! Кость в горле!
Келлс еще раз прицелился, твердо охватив курок согнутым пальцем. В его руках было новейшее оружие — с лазерной системой поиска и идентификации цели, с электронным прицелом, настроенным сейчас на тысячу ярдов — любимую дистанцию Келлса. Гоблинпатрон был активирован и переведен в режим ожидания пуска.
Великолепная модель спектр-анализатора готовилась зафиксировать всю естественную и сверхъестественную гамму физических и химических явлений, соотнося их с прошлым, настоящим и будущим от момента выстрела. Точкой отсчета в его жизни всегда был выстрел.
А в перекрестии прицела маячил так называемый Генералиссимус. Нравится русским это звание, и все тут!
Неуловимое движение — и прицел уставился точно в большую непотребной формы эмблему, изготовленную из литого золота и висящую аккурат посреди потной голой груди Верховного, с позволения сказать, Главнокомандующего.