– Так и живем здесь, скромно и смиренно, – проследил тот взгляд Андрея. – Пойдем, прогуляемся на задний двор. Вижу, неспроста ты вернулся. Тяжело на сердце? Сотворил чего или так покаяться пришел?
– Если бы, – ответил Андрей. – Я, батюшка, сны вижу. С Ангелом разговариваю. Но не так, чтобы как в сказке, а будто наяву.
– Бывает, всем сны снятся.
– Дал он мне во сне одну коробочку. Я назвал ее пульт правды. Так вот, этот пульт всех вокруг вместо лжи, правду говорить заставляет, – осторожно подошел ближе к теме Андрей.
– И такое во снах бывает, – ответил священник, степенно ступая рядом с Андреем и поглаживая бороду.
– Но дело в том, – решился наконец тот, – Что пульт этот оказался реальным, а не вымышленным. Да вы и сами видели, как тогда нищие запричитали у входа под его воздействием. Это же моих рук дело.
Тут священник остановился и внимательно присмотрелся к Андрею. Тот стал рассказывать обо всем с самого начала, и он его не перебивал. А когда Андрей закончил рассказ, священник взял его за руки и закрыв глаза молча держал так не менее минуты. Затем выдохнул и молвил.
– Верю тебе, все это чистая правда. Я это чувствую. И вот еще что скажу, не ты первый с божественной силой встречаешься. И вопросы твои нутром чую. Но вот не верующий ты, сомневающийся. А нынче как? Кто не верит, тот и не знает, куда идти. А еще чаще творит беззаконие, руку на ближнего поднимает. Вот Ангел и явил тебе чудо, как Фоме неверующему, чтобы ты встал на путь истинный.
– Ну вот, агитируете. Я, между прочим, сам психолог. Людям больше помогаю, чем вред приношу. А с Ангелом у нас такой разговор был, что он прямо мне сказал, что загробное царство может и вымысел. Разбирайся, говорит с этим сам. Человек человеку дан как соперник, а не друг и товарищ. Как и все в природе.
– Да, в природе зверь зверю часто не друг, но и друг друга они грызут только из необходимости. Человек же делает это из соблазна и страстей, сверх всякой меры, из прихоти. Перешли мы свои границы, давно пора посмотреть на это как на преступление.
– У животных всегда идет война за территорию, за самку. Выживают сильные особи, они же и продолжают род.
– Так-то оно так, но нам дан в отличие от них разум, душа, – возразил святой отец, – Разве этого мало! Мы должны быть лучше, добрее, милосерднее. Разве убийство себе подобного можно оправдать законами природы?
– А кто судья? Бог? Сказки это, что на том свете всех рассудят! Люди творят самосуд здесь и сейчас, в своих интересах.
– Заблудшие это люди, грешники. И грешат то они из страха, отсюда и меры не знают. А жить надо по любому с верой, без нее страх сильней человека. Страх и вера антагонисты и первое губит людей. Лучше знать, что будешь спасен и начать спасать самому, чем возгордиться и сотворить в себе Бога.
– Уж не о вере ли в себя вы говорите, святой отец? – спросил Андрей. – Я как раз считаю это важной опорой в человеке, его стержнем. Нельзя опускать руки.
– Так-то оно так, но только посмотри вокруг, сколько слабых. Не всем дан шанс опереться на себя. Люди перестали верить в чудеса, а значит и в добро, в справедливость. Перестали верить в государство и в помощь ближнего. Перестали верить в Бога. А он ведь и есть символ веры в то, что есть хорошее в тебе. Кто верит, не боится. Трусость – это ведь производная страха. И выходит, что легче пройти мимо беззакония. А потом и унизить, и обидеть слабого, обокрасть доверчивого. Но бог все видит, он ведь и есть совесть. И раз вручил Ангел тебе свой дар, значит ты его избранный. Подумай над этим.
Андрей задумался. Молча они дошли обратно до церкви.
– Приходи, поговорим снова. А сейчас мне надо идти, у меня служба, извини, – попрощался священник.
– А как звать вас, отец?
– Петром, а ты, как я думаю, Андрей? Очень имя тебе это идет. Словно ты и есть сам апостол, больно лик твой схож. Ну что, прав я оказался?
– Да, правда ваша, – удивился Андрей. – Только вот закончил он печально, на кресте, названным в его честь Андреевским.
– И прославился в веках. Всему божья воля, – перекрестил отец Петр Андрея и пошел обратно в храм.
Пошел своей дорогой и Андрей. Он обдумывал слова священника и понял, что, потеряв веру в свое учение, впал в апатию и его объял страх. «Прав священник, без веры человек слаб. Сильный тот, кто верит, хоть бы в свою исключительность, хоть в его величество доллар, хоть в самого дьявола. Любая вера делает человека исполином, приверженным борцом за свои идеалы. А иначе ты никто, слабый неудачник без дороги. Обочина тогда и будет твой финал, пьянство и деградация». Все это он наблюдал не раз на примере своих пациентов. Вначале уныние и безысходность, потом алкоголь и мученичество, отчаяние и бесполезные попытки вернуть уверенность.