– Ну, рассказывай, – с нетерпением попросил Андрей, усаживаясь в свое кресло.
– Итак, Ангел упомянул других протеже. А что, если некоторые из них воспользовались своим даром не в благих целях. Это стало бы сразу заметно. Нечто неестественное! Как пирамида МММ, например, когда столько людей повелись на афере.
– Не томи, куда ты клонишь?
– Туда и клоню, что надо искать с этими людьми встречу! Они-то, с такими талантами, и есть избранные.
– Не думаю, что Мавроди общался с Ангелом. Скорее всего с самим чертом, – возразил Андрей. – У меня есть другое предложение. После суда, где удалась наша затея, я понял: чтобы что-то глобальное изменить, надо использовать пульт миллионы раз. На это не хватит и всей моей жизни. Нам нужен рупор для правды помощнее.
– Точно, помнишь я говорила о ток шоу? Нам надо туда!
– Нет, это не ток шоу, и не радио, и даже не интернет.
– А что же? – спросила Анна.
– Сам не знаю, схожу к отцу Петру. Кажется, он мне что-то не договаривает. Собирайся, я тебя провожу до метро.
Проводив Анну, Андрей опять отправился в церковь. Священник был уже на месте, и они вышли поговорить во внутренний двор. Было тихо и безветренно, воздух дышал ароматом ладана и опавших листьев.
– А кто тебе сказал, что я не говорю с богом, – сказал Петр. – Только дар вот мне не дан. Говоришь, Ангел намекнул, что есть и другие избранные?
– Да, осталось только тайную вечерю собрать. А вы у нас за самого Христа будете, – усмехнулся Андрей.
– Ну зачем ты так! А впрочем, неплохая идея.
– Я вот что задумал, – перебил его Андрей, – Хочу пронести правду громче, на всю страну. Пробудить в людях совесть, так сказать.
– Хм, благородное дело, – кивнул Петр. – Только как? Церковь, ведь как ни старалась, так и не смогла повлиять на души людские, особенно у нас, после разгрома большевиками. Растоптали веру русскую, а на пустыре ничего так и не построили. Раньше ведь, хоть и жили в неравенстве, а честь и душу берегли. А сейчас что? Ни законов, ни уважения, одни греховные реки. Ты, Андрей меня позови, если что понадобится. Да я и сам попробую тебе помочь. Про других разведаю, у нас как раз скоро паломничество на Валаам намечено, вот там и потолкую с братьями. Да и по России весточку пошлю. Я ведь раньше много чем занимался. Отслужил в летных войсках, три года пилотировал Су-27 на Дальнем Востоке. А после случая, как бомбу на учениях неудачно сбросил, да и перестройки этой, в общем уволился, в бизнес окунулся. Но все это не мое оказалось, а как к богу пришел, так и успокоился. Главное ведь не богатство и заслуги, и не здоровье даже. Главное – это душевный покой, гармония души, отсутствие внутренних противоречий. Тогда и спорить уже не с кем, раз внутри порядок. И доказывать никому ничего не надо. Делаешь добро и за людей радуешься, кто живет, по совести. Так что мы с тобой, Андрей, в одной лодке и я рад, что ты так здесь оказался. Значит и мне есть какая-то роль в общем деле.
На том они обнялись, уже как добрые друзья, и на душе у Андрея сразу стало легче. Хоть одного, но верного союзника он в лице отца Петра приобрел. И не важно, каким путем к цели каждый шел, важно, что делали они одно дело, праведное.
Глава 6
Эдуард был прикован к кровати уже месяц. Микроинсульт, который он пережил недавно, чуть не разбил его здоровье. Пришедший в себя в больнице, незрячий, он сильно испугался тогда смерти и начал молиться. «Отче наш», единственную знакомую ему молитву, он прочел десятки раз. И его отпустило, появилось зрение и нормализовалось давление. Вернувшись домой, ему стало тоскливо и одиноко. Привыкший быть в центре внимания, он чувствовал себя покинутым и несчастным. Нет, микроинсульт, не выбил его из колеи, но вот свалившееся безденежье пыталось доделать его работу. Ипотека, под которую он взял квартиру, острым жалом впилась в его грудь и сосала оттуда все соки. А когда навалилась тяжким бременем безработица, подвело и здоровье. А может и одно вышло из другого. Наталья, с которой они прожили более 10 лет, уже год не замечала его присутствия, настраивала против него детей. До конца августа они еще гостили в деревне, а скоро вернутся в Москву. А здесь он, весь больной и беспомощный. Эдуард не хотел, чтобы дети видели его таким слабым.
Другому оставалось только накрыться с головой одеялом и заскулить, но Эдик был не такой. Он был борец в душе, борец по жизни, и не привык сдаваться и отступать. За свою долгую, пятидесятилетнюю жизнь он насмотрелся всякого и терпения ему было не занимать. В пиджаке лежал паспорт гражданина Италии, там, недалеко от Падуи еще не развалился маленький домик. Ему было куда отступать. Держали в Москве только дети, дочь подросток и 8-летний сын. Маришка и Олежка. Он очень любил их. Уезжать без них он не хотел, а жена покидать Москву категорически отказывалась. И что было делать, не делить же детей!