— В мире не осталось чудесного света, — не поднимая головы, произнесла Эстель, — но я все равно воскрешу Айра, и тогда тебе придется худо.
— Я прежде оживлю Гарра, — возразил Радим, — и мы посмотрим, кому будет хуже.
Эстель не ответила. Возможно, она была полностью поглощена своим делом, а может, ей нечего было возразить. Коготь дракона в хозяйских руках излучал черное сияние, владычица света чувствовала его и понимала, что в гонке творения противник и впрямь обгонит ее.
Радим стоял, сверху вниз глядя на своего извечного врага. Потом отвернулся и ступил в реку. Теплую воду вместе с погибшей рыбой давно снесло течением, поток, берущий начало в ледниках, снова был до судорог холодным. Вода ощутимо сбивала с ног, идти приходилось очень осторожно. Радим зашел по колено, наклонился, нашарил на дне искореженную корону. Холодное золото жгло пальцы волшебным огнем, но Радим не выпустил находку и с короной в руках выбрался на берег.
— Вот, держи.
Эстель выхватила из рук Радима корону, прижала к груди. Потом медленно выдавила одно слово:
— Спасибо.
На этот раз не ответил Радим.
Некоторое время они молча занимались каждый своим делом. Свет и тьма, смешавшиеся в недавней битве так, что их, казалось, вовеки не разделить, почувствовав присутствие хозяев, незримыми потоками стремились каждый в свою сторону. Веками здесь было чисто: ни скверны, ни благодати. Так же чисто стало и теперь.
Можно уходить.
Радим последний раз окинул взглядом ущелье, потом приблизился к Эстель и спросил:
— Ты придешь сюда еще?
Эстель осталась неподвижна, только рука ее продолжала оглаживать камень, словно собирая остатки света.
— Я приду сюда завтра, — сказал Радим.
— До завтра я не успею воскресить Айра…
— Гарр тоже еще не успеет родиться. Но я все равно приду и буду ждать.