Я тоже был без футболки и ежился под порывами ветра. Но я все-таки был закален в прошлой жизни, да и в этой сколько бегал н настоящих удмуртских морозах. А вот остальные, попав в первый раз в такую обстановку, откровенно мучались. Некоторые по глазам было видно, были готовы закричать Маму. Вот ведь маменькины дети!
В данном случае, как не крути, а получается, что именно человек кузнец своего счастья. Все равно ведь из офицеров и старослужащих никто не поможет. Еще и издевнуться над нами. Мол, попались, зеленые первогодки, это вам не у мамки под юбкой!
Как по мне, так надо обязательно двигаться. Если остановишься и замерзнешь, точно заболеешь. И ладно бы еше простудой, ОРЗ или всяким гриппом, тогда еще неопасным, так ведь заболеешь воспалением легких. И что из того, будто есть антибиотики и, скорее всего, не умрешь. А что та часть легких, которая заболеет, навсегда отомрет, вас это как бы не касается?
Не стал из-за этого ждать отстающих, построил в колонну по два и неспешно погнал пока вокруг здания. Протестующие, рассчитывающие, что я быстренько проведу зарядку и заведу в теплое здание, вскоре замолкли. И бежать тяжело с нудными жалобами и требованиями, и сержант Малов, к которому все это, собственно, и было обращено, не обращал внимания.
Пробежали два круга, разогрелись. Хоть темп был щадящий, но двоим пришлось выстраивать дыхалку руками. Совсем не умели бегать.
Подошли отстающие. На месте Малова я бы ими занялся. Сегодня режим был щадящий и отстали. Сорок пять секунд на одевание и умывание им точно не успеть. Хотя, что я умничаю, сам еще мало что могу!
Повел роту а плац, где были физкультурные снаряды. Во всяком случае, перекладина там точно была.
Провел разогревающие мышцы упражнения. Сам я, разумеется, бегал, прыгал, отжимался на равнее со всеми. Поэтому и был готов к перекладине. Поставил роту полукругом, легко отжался десять раз. Спросил у ребят:
— Кто так же может, поднимите руку.
Поднялись две одинокие руки. Да уж, очень не густо.
— А кто считает, что его физическое состояние может позволить?
Рук поднялось куда больше, где-то с десяток. Или самоуверенные или знакомы с физическим трудом. Наверняка, деревенские. По себе знаю, в деревне, хоть и сильно не хочешь, а физически будешь работать.
Однако, зайдем с другой стороны. Громко спросил:
— Кто вообще не работал с перекладиной?
Показались три руки. тоже не очень радостно. Понимают, что огребут сейчас по самое огого.
— Кто не занимался до армии физическими нагрузками любого типа, даже легкими?
Поднялись две руки.
Что ж, Кормильцу придется попотеть, хотя бы подтянув до приемлемого уровня. А я умываю руки, Адью!
Перестроил строй в колонну, собираясь повести роту в казарму, а потом отдать бразды правления Кормильцу. Но тот вдруг отошел от олимпийского спокойствия и отменил мой последний приказ.
— Молодец, — не то в издевку, не то с одобрением похвалил Малов. Поинтересовался: — на перекладине солнце можешь крутить?
Для незнающих — крутить солнце на перекладине — совершать полный оборот тела вокруг своей оси, держась руками за перекладину. Здесь нужна не только сила, но и выносливость, гибкость. И хороший вестибулярный аппарат.
Крутить солнце может только тренированный человек, почти на 100% профессиональный спортсмен.
Вот ведь Кормилец паразит! То есть придется либо провалится, либо показать кто ты есть. А ну и что, я и сам собирался показать, кто я есть!
Не отвечая, лихо подпрыгнул, обхватив руками перекладину. Раскачал тело, набрав инерцию и начал «крутить солнце».
Потом бодро соскочил на землю. Цирковое представление окончено.
Кормилец считал также.
— Веди роту обратно в казарму, — приказал он, — люди должны получить необходимую пищу по армейскому уставу.
Ф-ух, сейчас отведу ребят домой и все! Ну его на фиг с этими долбанными лычками. Был рядовым спортсменом и, соответственно, им и буду.
И когда Кормилец приказал мне вести из казармы в столовую, я в первый раз воспротивился.
— Хочу быть рядовым солдатом, — объявил я старшине роты, — дабы на своей шкуре почувствовать тяжести службы, а уже потом делать солдатскую карьеру.
Сказано оказалось весьма двусмысленно и чуточку вызывающе, но было уже поздно.
Я лишь широко улыбнулся, как бы извиняясь. По-моему Малов этим совершенно не купился.
Он, правда, не стал спорить, но так красноречиво скрипнул зубами, что я понял — все разборки еще впереди и ты даже не думай, что о твоих грехах забудут. Еще как вставят в лычку, не будь я почти членом партии.