Вот я фигею, дорогая редакция, Вероника, конечно девушка настырная и в чем-то наглая, но ее отцу достаточно один раз поговорить с ней серьезно, а потом только устойчиво придерживаться данной линии и уже через месяц она станет, как шелковая.
И я это не предполагаю, я просто знаю. Деканом я воспитал десятки таких вот юных прелестниц и даже успешно отбил не одну романтическую, но мне совершенно не нужную любовь. И из этого опыта я четко знаю — во всех этих любовных интрижках юных девиц всегда обязательно виноваты мужчины — их объекты подражания и любви.
И с Вероникой сначала я тоже был виноват. Но ведь я, право, не знал, что она так лихо подсечется, с налета. И моя обычная, в общем-то, вежливость, станет твердой базой девичьей любви.
А вот потом виноват стал исключительно отец Вероники. Я даже никогда не думал, что железный, твердокаменный полковник Назаров, который стальной рукой руководит, я даже не побоюсь сказать, вертит, как хочет, солдатиками и офицерами учебного центра, интендантами и «покупателями» из дивизий.
Дома же в конечном деле оказался капризный, своевольный, и слабый характером человек. Вот даже сейчас, прикрикни он твердым голосом, мол, хватит, ребятишки, от этого даже детишки рождаются, а гусь свинье не товарищ.
Кто гусь, кто свинья, кгхм, м-да, но главное твердо, даже жестко и мы бы разбежались навсегда — я с облегчением, она с горечью, зато это была бы уже прошлая любовь. А так, что мучатся-то?
Нехотя подошел к Веронике, чувствуя себя артистом на театральных подмостках. Они вот тоже говорят и действуют под непрерывными взглядами заинтересованных зрителей.
Девушка, едва дождавшись моего появления около себя, цапнула за руку. Дескать, теперь не уйдешь «жених», попался. На руках носил меня, почти целовал, после этого обязан женится!
И ведь не вырвешься, позади три офицера стоит, в том числе маршал авиации. В итоге все мучались — она пыталась еще раз меня охмурить, вдруг удастся не мытьем, так катаньем, я вяло отбрехивался. Офицеры то ли интересовались, как развиваются наши любовные шашни, то ли, наоборот, поставили цель не допустить этого ни в коем случае.
А, между прочим, солнце уже клонилось к закату. Все-таки декабрьский день был короток даже в Германии. А следом мороз стал нам намекать, что зима как-никак, люди должны мерзнуть. И первой не выдержала Вероника. Все же лежать на морозе, да и на виду многого люда, особенно мужчин, не самое веселое дело.
В общем, она попросила убрать ее уже в тепло санитарной машины, роль которого исполнял переоборудованный УАЗ. А не стало девушки, как-то и не стало причин, а может и повода и остальных мерзнуть на импровизированной площади.
Тем более, чтобы не планировали стороны, победила в конечном счете дружба. Немцы победили в командном первенстве, тут считали по первым пяти спортсменам. Наши им ничего не смогли противопоставить даже несмотря на мою скорость. Остальные-то солдатики плелись в хвосте. Зато в личном первенстве победил, несомненно Я!
Даже несмотря на появившуюся сложность, а, может, трудность, я уверено победил, что еще раз четко подтвердило — профессионалы всегда выигрывают у любителей, а хорошие профессионалы у плохих. Если же оценивать тезис, что де наши советские любители всегда побеждали у заграничных профессионалов, то серьезно говорить об этом не хочется. Это все идеология, дело грязное, надо ли об этом?
Но награждали немцы серьезно, я за первое личное место получил грамоту заграничного формата еще и 500 восточногерманских марок. А вот наши солдаты поимели по десять марок. Так сказать за участие. У меня, правда, возникло твердое мнение, что это нас поимели. Солдатикам будто милостыню вручили и все это щедро фотографировали. Интересно, а как прокомментировали эти фотографии?
И. Н. Кожедуб, похоже, тоже что заподозрил, но уходил он с праздновании с откровенно плохом настроении. И почему-то я оказался в этой ссоре посредником. В знакомый уже ресторан мы поехали только я и Кожедуб. При этом полковник Назаров, ничуть не сомневаясь, что его там не будет, а я как раз буду, коротко меня проинструктировал. Хотя чего уж там, сказал, что бы я меньше говорил и еще меньше слушал.
Инструкция была откровенно странная, но я вспоминая историю конца 1980-х годов, понимал, что в развитии страны наступает черная полоса, из которой она уже не вырвется. И теперь начальники всех уровней, как и большинство простых граждан не знали, что делать. да куда уж больше, даже я, попаданец, проживший один раз и уже знавший историю этих лет.