Завтрак был прост, хотя и сытен — геркулес со сливочным маслом и тремя кусками хлеба, сладкий чай. Кое-кто вздумал ворчать, но я молча съел до последней крошки и умелся обратно в казарму — навести дополнительный порядок в обмундировании. Чует мое сердце, возьмут меня под белые руки по указке Кормильца и отволокут либо к старослужащим, либо напрямую к командиру роты капитану Гришину.
А там, знаю я такие вещи, будут ковырять до такой степени, пока что-то не найдут. Это ведь так. притащат меня, как нарушителя дисциплины с четкой задачей — наказать так, чтобы вся моя рота испугалась. Значит, будут обязательно искать какую-нибудь бяку. Это понятно, что все одно побьют. Но очень уж не хочется, чтобы за грязный мундир.
Там меня и похватали. Кормилец собственной персоной. Разговаривать он со мной не захотел, сурово потребовав сразу же к товарищу командиру роты!
Причем такую сделал многозначительную паузу, что явно послышалось «для получения выговора и определения степени конкретной степени вины».
Экий ты Кормилец глупый. Молодой еще, торопливый. Здесь же главное не чувство вины, а ожидание наказания виновным. Деканом я специально указывал через кого-нибудь доцента, секретутку и прочее, что я очень недоволен и на днях вызову для ругательного разговора студентку (студента) имярек. И все, как правило, о виновных ты даже можешь не вспоминать — они сами себя поедом съедят.
А тут только сказали, я даже не успел потом облиться, а они уже тащут к означенному прокурору. Фу-у! А где же педагогическая составляющая фактора вины?
Капитан Гришин, старый уже человек с точки зрения Ломаева–молодого и средних лет по мнению Ломаева–пожилого, встретил меня с любопытством.
— Вот ты какой! — добродушно прогудел он при виде своевольного солдатика.
Однако я специально не приял такого тона. Нет уж, если примешь неофициальный тон, то тебе же и влетит по самые микитки. Плавали в прошлую жизнь, знаем!
— Товарищ капитан, рядовой Ломаев по вашему приказу прибыл! — доложил я сугубо официально и строго. Дескать, ты офицер, я срочник в маленьком звании и поэтому вольности недопустимы
Гришин не обиделся. Молодой еще, что с него возьмешь. Даже анализы и те, скорее всего, в рассрочку.
— Садись, коли пришел, — радушно пригласил он меня. И уже менее приятно добавил: — рассказывай, как до такой жизни дошел, что на тебя сам сержант Малов жалуется. Старшина роты на новобранца!
Ха, вот ведь кулема! Хотя и старослужащий и офицер были бы менее благодушны, если бы могли видеть за юном мужчине, почти юноше, пожилого декана из будущего. И этот декан был очень обеспокоен. Прямо-таки сотрудник ЦРУ этот Гришин, не меньше.
Но капитан такой способностью не обладал, а отношения с Западом в последние годы так улучшились, что работников КГБ уже давненько в его подразделение не виделось.
— Виноват, товарищ капитан, больше не повторится, — только лишь доложил рядовой в нужном ему направлении. В последние годы, особенно из городов, молодые все больше прибывают гонористые, слова им не скажи. А этот ничего нормальный, только в солдатской карьере не двигается. Говорит, не нужна
— А какая военная специальность у тебя есть? — более тепло спросил егоГришин, — в армии многие специальности нужны.
— Виноват, товарищ капитан, не думал еще, только несколько дней здесь
Я, конечно, лукавил. Это мы с Маловым мы еще не говорили. Но раз оказался у капитана, почему бы нет. И заодно уйдет от неприятной для него темы неподчинения. Добавил:
— Может, вы подскажите, а то я новобранец в армии, не все знаю.
Гришин, как голодная щука, взял приманку сразу и всей своей зубастой пастью (образное выражение). Он с ходу торжественно заявил мне:
— Наш учебный центр, товарищ солдат, обслуживает самые многочисленные части в Советской Армии и, разумеется, в ГСВГ — мотострелковые. Поэтому, в основном, мы выпускаем мотострелков. Другие центры с нами в кооперации, выпускают специалистов, их обслуживающих — пулеметчиков, артиллеристов, водителей и других.
Капитан останавливается, не видя у меня на лице оживление. Нет, разумеется, я не собираюсь отказываться от этих боевых специальностей. Мотострелки, на мой взгляд, ничуть не хуже, чем танкисты и артиллеристы, по крайней мере, я так думаю. И БУС у меня будет соответственный, чего ж тут выбирать, пусть командир решит, он опытнее. Ну а для души чего-нибудь с переносом на штатскую жизнь?
Объясняю это Гришину. Тот откровенно удивился, а потом друг ухмыльнулся. Объяснил: