Прожил бы, два года это не много. Но одна закавыка меня постоянно грызла, как лыжница и тренер ты меня понимаешь. В армии много физической нагрузки, но мало специфической спортивной. Поэтому я. Учась, разумеется, в центре, подал по командованию рапорт с копиями своих документов. Спасибо вам, кстати, за них.
Я поблагодарил за них искренне, откуда бы я здесь нашел. Тот же сержант Малов просто бы и невзначай сказал:
— Служи сынок, как дел служил, а дед на службе не служил. И не дергаться мне! Пройдет два года армии, на гражданке делай, как хочешь. Хоть воруй, я разрешаю.
А так, заверенные копии позволили опираться не только на резолюции маршала авиации Кожедуба. Все ведь понимают, даже людям, совершенно далеким от спорта, а, тем более, в околоспортивных кругах, что звание мастера спорта международного класса, да еще в такие юные годы даром не дается.
— И вот мне пришел ответ, в целом, положительный. Надо ехать и доказывать, что ты действительно хороший спортсмен, а не вытяжка от кумышки. Поняла, моя дорогая?
Приказано выехать завтра, надо еще взять билет у военного коменданта железнодорожной станции, заодно разобраться с поездом. А тут ты с вековечными проблемами.
— Ой! — запоздало сообразила Маша, что как раз сегодня она никак не к месту, у мужа совсем нет времени заниматься еще и ею. Мужественно предложила: — возьми и мне билет с собой.
Я только посмотрел на нее сожалеючи. Предложение было насколько гуманным и позволяющим выйти из текущих проблем, настолько и не реальным.
Ведь военный комендант дает билеты бесплатно, но только военным. Можно и родственникам, но не срочникам же. И главное, все это надо задокументализировать. А вот оное сержанту Ломаеву точно не под силу. Бюрократия и так могучая сила, а военная бюрократия сверхмогучая и непреодолимая.
— Можно и обычным путем, — ответил я на ее вопросительный взгляд, — как обычные пассажиры. Но это платно, а у меня, сержанта СА, сейчас наличных денег нет.
— У меня же есть! — радостно вклинилась она в мою глубокомысленную речь, — это не проблема!
И тут мужское мышление мое тоже гибко извернулось и позволило посмотреть на ситуацию с другой стороны.
У меня же тоже есть деньги! — вспомнил я, — да еще немецкие, которые в Советском Союзе в миг превратятся в простые фантики. И обменять их сложно. Если официально, то по грошовому курсу, если по неофициально, то можно получить статью УК за спекуляцию. Сейчас это быстро, а ведь надо еще с Машей передать подарки хотя бы ее родителям.
В общем, последующие сутки мы провели очень шумно и хлопотно. Я еще распрощался с товарищами (дедами и новобранцами), купил нам с Машей билеты и прошвырнулся по магазинам, выискивая, где подешевле.
А в 16.03 следующих суток я с женой уже тронулся из ГДР. Этой стране осталось существовать лишь несколько лет (СССР, впрочем, немногим больше). Но все равно, там все же родимый дом, а здесь будет обычный капиталистический хаос.
Так что поехали обычным для советских людей курсом до Москвы. Только не на международном экспрессе «Москва — Берлин», а на более простом, а значит, и дешевом почтово-пассажирском поезде, но туда же — в столицу нашей Родины Москвы.
Ехал, обняв Машу и вспоминал, что чуть было не стал нечаянным спасителем СССР. Или, что еще реальнее — грядущей жертвой текущих обстоятельств. Это ведь только для наивных дилетантов видится легко-возможным повернуть исторический процесс по другому пути или даже вспять. Нет, наша страна уже, как минимум в 1970-х годов, идет по направлению в пропасть. Так что гад Горбачев, при всей его значимости не повернул, лишь подтолкнул СССР к развалу. Что, впрочем, отнюдь не уменьшает его черный личный вклад.
Ну а мне, попаданцу, останется про себя лишь вздыхать и матерится. Страна уже разваливается, сначала медленно и незаметно, потом все быстрее и открытее. А что делать, бросится под поезд, хотя бы под этот, не выход.
Остается, как это не грустно, вновьпереключится на «план Б». строя, хе-хе, грустная самоирония, коммунизм в отдельно взятой стране.
Чмокнул в щечку «строителя коммунизма», еще об этом не знающую, и, может быть, не узнающую никогда, спросил о ближайших планах. В конце концов, думать в масштабах страны, хоть редко, тоже хорошо, но лучше не завлекаться, а то бо-бо закружится.
— Послушай, Маша, немецкий этап моей службы, похоже, заканчивается навсегда, — сказал я ей, — ты ведь больше не будешь меня бить, а то я вынужден буду подключать силы самообороны.