Проблема эта появилась не вдруг, но ни в ГДР, ни в Москве я ею и не думал решать (эх!), а вот в Ижевске спохватился. Ладно, был ответственный работник ЦСКА небезвестный Максим Ярославович Катеревич. Он объяснил мне, что с учетом моего отъезда с семьей жены не только не имеет смысла бороться за жилье в Ижевске, но и вредно — можно остаться без московской квартиры.
Но официальную бумагу он все же дал с текстом и своей подписью. Солидный документ! Грищенко и дрогнул перед ним и передо мной — именитым, не смотря ни на что, спортсменом в форме сержанта, типичным удмуртом с хорошо подвешенным языком. Пока трехкомнатная квартира останется за семьей Ломаевых. А потом посмотрим. Скоро наступят «черные 1990-е» и кто еще у кого отберет!
На фоне этого пришел я наше или теперь уже чужое, к главтренеру Кабысдоху. Этот любитель половить рыбку в мутной водице, типичный легкоатлет в отставке — некогда худощавый, стройный, раньше с шикарной шевелюрой, а ныне с не менее роскошной лысиной — оказался большим любителем словоблудства — когда по отдельности слов много и они хорошие, а в конце посмотришь, так ничего хорошего.
Если он и думал сбить меня с мысли и смять, то он здорово ошибся. Кабысдох призвал меня, спортсменов общества и весь миллионный народ сплотиться вокруг славной коммунистической партии в борьбе с разными ненужными льготами и прихлебателями, имея вроде бы меня. Даже цитатку одну вставил другого словоблуда — Горбачева.
Ха, в ответ я сказал, что весь многомиллионный советский народ, все прогрессивное человечество борется с гадами — бюрократами и недалек тот день, когда эти лизоблюды и фарисеи отправятся, наконец, работать, а не лясы точить.
Такой разворот Кабысдоху явно не понравился и он попытался идти другим путем — грубо и нагло на меня наорать, указав, что я здесь больше не работаю и не имею права здесь появляться.
Выход был, в принципе, ловкий — или я не выдержу и уйду отсюда в слезах. Или, что более вероятно, учитывая мой солдатский статус, я полезу в драку. И тут уже не важно, кто победит. Если суд решит, а это почти на 100% я, то и приговор будет соответственный.
Ну да, если бы был 18-летний пацан, точно бы полез. Но старик 70 лет с копейками только про себя посмеялся и отметил, что перед нами типичный бюрократический оскал бюрократа, когда он не прикрыт лепестками словоблудия. И пока я выполняю свой священный долг перед Отчизной с автоматом в руках, бюрократ Кабысдох, нарушая закон, увольняет меня и выбрасывает мое имущество.
Короче говоря, этому болтуна я вначале развел «на-поговорить», а потом еще и изрядно напугал.
А в конце он попытался мне отомстить и объявил, что на текущие соревнования «Ижевская винтовка» он меня не допускает по… этическим причинам.
Опять же молодец… бармалей. Более чем уверен, если бы я покаялся и лег под него (фигурально выражаясь, конечно), он бы переменил свои взгляды и допустил. Все-таки, я был самым лучшим спортсменом, как потом оказалось. А ему ведь еще надо отчитываться, а там на одном из словоблудии не ускачешь.
Но я и там его обскакал, сказав, что он меня и так уволил (не совсем, правда, из общества я сам уволился в связи с уходом в армию) и там перешел в ЦСКА (а вот это чистейшая правда, сами знаете). И в этом статусе буду участвовать в этом состязании.
С тем и ушел, прекрасно понимая, что бестолковку я переспорил, но сюда мне лучше не приходить.
Зашел к тестю и теще. Чуть не ахнул. И Александр Петрович, и Анастасия Васильевна сильно сдали, за несколько месяцев превратившись из крепких и красивых немолодых людей в больных стариков. Видимо они будут из того поколения, которому не пережить СССР.
Разговорился с ними, но разговор лишь укрепил мое мнение. Они почему-то решили, что Горбачев скоро уйдет (партия не выдержит и переизберет) и 1990-е годы пройдут под знаком восстановления социализма. Бедные Пушины, знали бы они, что будет в действительности — черные 1990-е годы!
Под влиянием постзнания впервые надавил на старого Пушина, ну и на его жену Анастасию Васильевну. Рассказал, что в армию при частичной помощи вашей дочери Маши перешел в общество ЦСКА. И не удивительно, ведь в Москве мы встретились Максима Ярославовича Катеревича. А сейчас он в Ижевске.
Александр Петрович вначале обрадовался, а потом заметно скис. Не хочется быть просителем, — понял я.
Ну впрочем, не буду больше давить, вдруг еще сломается. Договорил дальше:
— И в связи с этим нам с Маше рано или поздно придется уехать в Москву. Помогите Маше, мне придется много ездить по стране, уже сказали. Будет одна в чужом городе, потом рожать, А?