Прошло пятьдесят лет, а я до сих пор горжусь своей идеей и счастлив, что именно меня подполковник Суворов положил рожей в лужу, по которой он предварительно прошелся пару раз. Ух как он взъярился, когда я закатил очередь в указанном им направлении! Потому что был уверен, что у меня был патрон в патроннике и автомат снят с предохранителя, иначе, по его мнению, я не успел бы так быстро! Хоть бы проверил, идиот, как положено, прежде чем давать такую вводную.
На следующий день начался разбор, и я заявил, что все было по уставу. Дали автомат, я показал – раз, другой, третий, десятый, пятидесятый. И вхолостую, и с патронами. И просто так. И по мишени. Просто удивительно, ведь есть же офицер, до которого мне, как до неба. И рота, которую он обучает. В голову никому не пришло.
Конечно, генерал снял с Суворова скальп, потому что я закатил очередь на весь магазин по стене склада боеприпасов, со стороны которого было «нападение».
Тревога в дивизии была что надо!
Мне объявили отпуск за успехи в овладении личным оружием. Но не сложилось. Командир разведроты со смехом рассказал офицерам о наших тренировках, Суворов взбесился. Батя наш посоветовал ему «воздержаться от дурных проступков», потому что «советский солдат самый находчивый в мире». Скорей всего, именно это подействовало: он же знал, что тренировался не я один. А ротный в отпуск меня не пустил, потому что офицеров надо уважать, а не тренироваться ради мести старшему офицеру.
Ну и фиг с ним, нет и нет.
Зато какая рожа бывала у подполковника Суворова, когда мы, случалось, проходили мимо друг друга…
Гриша
Гриша вместо «р» произносил четкое «г» и поэтому говорил не «все равно», а «все одинаково».
Зато на математике народ радовался, когда Гриша заявлял, что «икс гавняется бэ». Правда, к окончанию школы он научился произносить грассирующее «р», но, когда злился, переходил на «г».
Мама была единственным мужчиной в семье, и Гриша под пятой мамы вырос тюхлей. И когда из-за девушки Али наглухо завалил сессию и засвистел служить, особого огорчения не почувствовал. Ему было все равно, кто на него будет давить: мама или сержант. Тем более что становиться детским врачом, как хотела мама, ему не хотелось. Ему нравилась математика.
В военкомате он сказал, что да, занимается спортом, первый разряд, поэтому попал в компанию борцов, штангистов, боксеров и прочей братии.
А первый разряд у него был по шахматам.
На фоне сослуживцев он выглядел жалко. Гриша был рыжий, красный, как огонь, и получил кликуху «красный воин», которая звучала откровенной насмешкой. И неизвестно, как было бы, если б не аппендицит. Хотя, скорее всего, списали бы куда-нибудь. Потому как, если призвали – барабань три года до дембеля, который неизбежен, как крах капитализма (правда, оказалось, что с капитализмом авторы афоризма поторопились, ну не суть).
Мы познакомились на первом году службы в лазарете, где нас обоих лишили аппендиксов.
Гриша считал, что армия, если не считать жуткой кормежки и физических нагрузок, не так уж неприятна. По крайней мере артиллерия штука интересная – там математика. Сюда бы еще Алю. Нет, жениться на ней не получится, Аля считает его мямлей, они бы расстались уже, если бы не армия. Почему она вообще с ним связалась? Может, считала, что нельзя после школы оставаться девственницей, ну и выбрала его? Да и не мямля он. Просто парень из нормальной еврейской семьи, соответственно воспитан и не имеет склонности сразу давать кому-либо в рыло, как это делают, скажем, русские. Или другие, неважно. Это не значит, что он мямля. Почему он должен решать вопросы кулаком?
– Конечно, – говорил я, – конечно, пушкой лучше. Интереснее – там математика. И эффективнее.
– Ты дурак, – спокойно отвечал Гриша.
Его батарея и наша рота приходили в столовую одновременно, и мы виделись ежедневно. Постепенно подружились.
Гришу каждый день не менее получаса гоняли на площадке рукопашного боя для укрепления брюшного пресса после операции. Ну, суплес и работа ногами сильно укрепляют пресс. Собственно, меня тоже гоняли, но самое смешное то, что ему начала нравиться работа ногами. «Это расширяет возможности движения», – говорил Гриша. Он начал заниматься все свободное время и к лету превратился в крепкого парня, способного хорошо постоять за себя даже среди своих сослуживцев-спортсменов. Ему это стало интересно, к тому же он почувствовал вкус победы в схватке. Правда, пока было неизвестно, способен ли он съездить в рыло на предмет «решения вопроса».