А Игорь идет впереди и даже не оглядывается. Наверное, знает, что Иван не отстанет. Только уж очень тяжело идти. Может быть, уже пора сворачивать? У Игоря же есть компас. Но чего же он на компас не смотрит?
— Игорь, то есть товарищ Кравцев, как показывает компас?
Остановился солдат Кравцев.
— А если бы у нас не было компаса? Без него тоже можно обойтись.
Иван пожал плечами: собственно, непонятно — ведь компас-то есть.
— Представьте, что его у нас нет. Мы же с вами разведчики. Видите церковь?
— Вижу, — говорит Иван.
— Перекладина креста на христианских церквах всегда одним концом указывает на юг, а другим — на север.
Иван промолчал. Откуда ему знать про эти перекладины?
— Делай, как я, — вдруг скомандовал Игорь. Он снял лыжи, лег на них, перебросил автомат за спину и руками стал упираться в снег. Самодельные санки тронулись.
Иван помедлил, тяжко вздохнул и тоже лег на свои лыжи.
Сколько они так двигались, Иван не знает. Помнится, только раз пошли в глазах круги, стало темно, уютно и тепло. Потом помнит, как стало почему-то больно и холодно рукам. Открыл глаза — над ним склонился Кравцев, растирает ему руки, шепчет под заиндевевшую ушанку:
— Ванюша, ну, дорогой, немного осталось. Крепись. Так надо.
Хорошо, когда тебя называют Ванюшей. И опять он зло отталкивался руками в мокрых перчатках. Игорь рукой манит к себе Ивана.
Они рядом. Автоматы под халат, лыжи под снег, поползли.
Иван поднял голову. Неподалеку спиной к нему стоял командир взвода, мимо него, осторожно озираясь, двигался весь взвод. Иван расстегнул воротник, дышать стало легче.
Эх, командир, как же ты нас не видишь, а еще бывший партизан!
Подтягивались на руках невыносимо медленно. До спины командира осталось десять, восемь, шесть метров. А он все стоит, опершись на палки, и смотрит в другую сторону.
Иван не выдержал и прошептал:
— Товарищ старший лейтенант, вы убиты.
Офицер даже не обернулся. Только до ушей Ивана донесся его строгий шепот:
— Товарищ Николаев, застегните воротничок, простудитесь...
И опять через несколько дней взвод уходил в разведку. И снова был тяжелый лыжный переход, и снова командир выбирал «противников». На этот раз далеко в обход пошел впереди разведчик Иван Николаев, а за ним следом шел молодой солдат Качусов.
И. Дроздов
Солдатский характер
Личный состав батареи находился в артиллерийском парке, когда в казарму пришел новичок-солдат Насибов. До вечера он пробыл у старшины в каптерке, а когда настало время вечерней поверки, несмело подошел к строю и занял место на левом фланге. Началась поверка. Старшина называл фамилии, солдаты бойко отвечали. И чем ближе подходила очередь новичка, тем больше он волновался. На смуглом лице проступил румянец.
— Рядовой Насибов!
— Я! — ответил солдат, едва узнав собственный голос.
Если бы не команда «смирно», все посмотрели бы на новичка, оценили бы его внешний вид, выправку, но попробуй поверни голову перед всевидящим оком старшины, живо получишь замечание. А посмотреть интересно. Ведь как-никак не один год кашу из общего котла есть придется.
Старшина продолжал:
— Рядовой Насибов назначается в расчет сержанта Тараскина.
Алексея Дмитриевцева, второго наводчика из расчета Тараскина, известие о назначении Насибова не воодушевило. «Не видать теперь расчету первого места! — с досадой размышлял Дмитриевцев. — Когда-то он теперь товарищей нагонит...»
Наконец поверка была окончена, и старшина распустил строй. Дмитриевцев видел, как к новичку подошел сержант Тараскин и начал разговаривать с ним.
«Первое знакомство с подчиненным», — ухмыльнулся наводчик. И, выждав момент, когда Насибов остался один, он как бы ненароком придвинулся к нему.
— В нашем расчете служить будешь.
Насибов взглянул на него равнодушно.
— Как тебя зовут?
— Мурсал.
— Ишь как — Мурсал! Неловко назвали. Может, по батюшке лучше, а? Я говорю, батюшку-то как зовут?
— Намаз, — неразборчиво буркнул Насибов и хотел было отойти в сторону, чтобы отвязаться от этого рослого с тонкой талией солдата, но Дмитриевцев проводил его до самой койки.
— Намаз, говоришь? Хорошо! Это, брат, лучше, выходит, Намазович, а проще — Намазыч. Странные у вас имена! Должно, и наши имена звучат для вас непривычно.
Дмитриевцев, сильный, гибкий, с длинными руками, держал себя свободно, шумно вдыхал воздух, по-хозяйски прохаживался между койками. Насибов хотя и крепкого сложения, но незаметный, тихий; он весь как-то съежился, опустил голову, точно в чем-то провинился и теперь ждал наказания.