— Досуг тогда хорош, когда человеку по-настоящему весело, — заметил как-то Саранчину командир эскадрильи офицер Девятов. — Приятно спеть во весь голос любимую песню, посмотреть задорную пляску! Самодеятельность бы организовать. Как вы думаете?
— Нужно, товарищ майор, очень нужно, — ответил Сергей.
Не откладывая дела в долгий ящик, секретарь сразу же поговорил с членами комсомольского бюро. Решили побеседовать по этому вопросу со всеми.
В общежитие Саранчин в этот день возвратился поздно.
— Где ты пропадаешь? — спросил Виктор Агафонов. — Ребята из соседней комнаты пластинки новые достали.
Сергею не понравился такой беззаботный разговор. Члены бюро что-то предпринимали, чтобы всем весело было отдыхать, а его друг сам себя развлекает.
— Ты, Виктор, только о своем отдыхе думаешь, а до людей тебе дела нет, — упрекнул его старший лейтенант.
— Чего ты хочешь, не пойму?
— Чтобы ты участвовал в художественной самодеятельности.
Сергей знал, что солдаты любят Агафонова за его веселый нрав и простоту и охотно согласятся вместе с ним участвовать в хоре.
На следующий день во время перерыва на аэродроме почти у каждого самолета шли разговоры о художественной самодеятельности. Члены бюро читали комсомольцам статьи из газет, в которых писалось о проведении всеармейского смотра. Больше всего желающих выступить на клубной сцене записалось у Виктора Агафонова. Так начинала создаваться художественная самодеятельность в эскадрилье, которая потом заняла первое место в гарнизоне.
— Молодец, Саранчин, сумел поставить дело! — похвалил его командир эскадрильи, когда закончился смотр.
— Это сделали члены бюро вместе с комсомольской организацией, — возразил старший лейтенант. Ему было неловко, что командир хвалил его одного. Ведь помогали создавать самодеятельность и коммунисты. Много сделал и секретарь партийного бюро полка старший лейтенант Ярош, почти на каждой репетиции присутствовал секретарь комсомольской организации части старший техник-лейтенант Федотов.
...Кончилась полярная ночь. Наступил полугодовой день. Солнце не сходило с северных высот. Оно светило круглые сутки. Над аэродромом громче обычного загудели турбины реактивных истребителей.
Правда, еще по-прежнему было холодно, но во всем уже чувствовалось дыхание весны. На лысых сопках появились проталины, над окнами висели сосульки.
В эти дни особое оживление царило среди воинов полигонной команды. Они готовили мишени к воздушным стрельбам по наземным целям. Солдаты аккуратно расстанавливали макеты танков, орудий, размечали круги и квадраты. Полигон превратился в большую арену, на которой будет проверяться мастерство летчиков-истребителей.
В числе первых самолетов над полигоном появилась машина, которую вел старший лейтенант Саранчин. Истребитель шел на большой скорости. Летчик обнаружил цель. Он прильнул к прицелу. Ромбики прибора, образуя кольцо, впивались в контуры макета танка. Центральная марка прицела наведена на башню. Сергей нажал гашетку. Самолет слегка вздрогнул. В воздухе прозвучала короткая очередь из пушек. Цель поражена с первого захода.
За ним поражал наземные цели летчик Агафонов, делал второй заход старший лейтенант Муратов, занимал исходную позицию старший лейтенант Пряхин. Выстрелы не смолкали над полигоном. Старательно расставленные фанерные машины загорались, разлетались в щепки.
Сергей Саранчин смотрел на полигон не как на площадку для учебно-боевых стрельб, а как на настоящий район сосредоточения сил противника. Его охватывал боевой азарт.
— Никогда не испытывал такого удовлетворения — делился он впечатлениями с товарищами после полета.
Старший лейтенант припомнил, как он, дежуря на аэродроме, жадным взглядом провожал звено капитана Павлова, которое летело на перехват воздушной цели. Как знать? Может быть, и за ним сейчас тоже кто-то наблюдал и тоже завидовал. Ведь с тех пор воды много утекло. Офицер освоил полеты в ночных условиях, за успехи в боевой подготовке поощрен командиром.
На вокзал Сергей Саранчин и Виктор Агафонов приехали за час до прибытия поезда. В далекое Заполярье после окончания института приезжала жена старшего лейтенанта Валентина.
За поворотом показался экспресс. Почти целый год ждал Сергей этого счастливого дня. Пройдет еще минута-две, и он обнимет свою русоголовую волжанку.
— Волнуешься? — спросил у Сергея Виктор.
— Волнуюсь, — признался он.