Андрей Петрович аккуратно сложил тетрадку, запихнул ее обратно в карман. Разговор о совхозе окончен.
— Вот такие дела, ребятки. Не одни вы в походе. В походе весь народ. К счастью, к коммунизму идем... Я вам к тому это рассказываю, что помню по себе: солдату интересно знать, как живет родная сторонка. Судите сами. Жизнь к большим берегам приплывает. Не зря воевали.
Солдаты долго не отпускали гостей. Их интересовало все: есть ли в совхозе клуб, имеются ли на ферме коровы-рекордистки. Гайдамак попросил рассказать о работе совхозной комсомольской организации.
А поздно ночью рота снова по тревоге выступила в поход. Как на беду, погода выдалась ненастная. Воинов преследовала огромная, в полнеба, черная туча. Она держала свои брандспойты над огневыми позициями, над дорогой и ольховниками, сгрудившимися возле оврага. По канавам и тропинкам к оврагу сбегались пронырливые ручьи, образуя поток. Лишь к утру туча стала расползаться, в просветы заглянуло солнце.
Рота наступала на высоту Лысую. В вышину, с треском и шипением описывая дугу, взлетели красные ракеты. Воспаленными глазами Олесь провожал товарищей, перебегавших цепочкой.
Вдалеке, за высотой Лысой, загрохотал взрыв. Горячая волна воздуха пыхнула оттуда с громадной силой. Поле в тот же миг вымерло, никакого движения, ни малейшего стука.
Олесь с недоумением оглянулся: если бы это разорвался атомный снаряд, что бы здесь было! Но все молчало.
Капитан Степанов как-то перед выходом в поле сказал солдатам:
— Тактика — это значит бить не числом, а уменьем, это военная хитрость, смелость, внезапность, если хотите, творчество солдата. — И прочитал из своих записей:
Слова командира Мезенцев пропустил мимо ушей. На занятиях, как и раньше, тянулся сзади, на «критическом» удалении от остальных солдат. Дело дошло до того, что младший сержант Перцев наложил на Мезенцева дисциплинарное взыскание за нерадивость.
— Чего ты уперся как бык? — возмущался Гайдамак.
— Не получается у меня, Олеша.
— Брось ты! Не хочешь, вот и не получается.
Мезенцева ругали на комсомольском собрании, беседовал с ним лейтенант Забродин — все впустую.
Теперь на учении активность солдата вызвала у многих удивление: что с человеком стряслось?
— Тише! Дурная муха тебя укусила? — бурчал Джалилов.
— Не отрывайся, к «противнику» попадешь, — одергивал Олесь.
Положение складывалось не в пользу наступавших. Еще немного, и «противник» замкнет их в кольцо. Посредники (офицеры, наблюдавшие за ходом учения непосредственно в боевых порядках) уже готовы были зафиксировать этот факт. Но в самый последний момент обстановка круто изменилась: слева на позиции «противника» внезапно обрушились основные силы роты. Кольцо окружения мгновенно распалось. «Противник» вынужден был оставить высоту.
Рота Степанова стала преследовать его и дальше. Солдаты неистово кричали «ура», на ходу стреляли учебными патронами, прыгали через окопы. Но в ту минуту, когда казалось, что успех наступления уже обеспечен, из-за железнодорожной насыпи против роты вдруг поднялась контратакующая группа «противника». Степанов оказался в весьма затруднительном положении. Не имея времени закрепиться на голом поле, солдаты залегли у подножия высоты. По «противнику» открыли огонь пулеметчики. Вслед за ними ударили минометы. К высоте приближалось подкрепление.
- Наша взяла! — закричал Мезенцев.
— Наша!.. Взяла!.. — понеслось над полем.
Пересиливая шум, крики, гул, раздался сигнал отбоя.
Грохот постепенно стихал. Там, где только что шла стрельба, теперь слышался многоголосый говор, дружный хохот. Темное полотно ночи расползалось по всем швам, засветились предутренние блики.
- Мезенцев! — позвал Олесь.
Ответа не последовало.
— Витя! — Олесь крикнул громче и двинулся к едва темневшей впереди траншее.
Мезенцев молча вылезал из окопа. Гайдамак протянул ему руку.
— Ну-у, герой! — воскликнул Олесь, когда Виктор вылез и стал отряхиваться.
— Ладно уж, брось ты.
— За тобой не угонишься, честное слово.
Они минутку постояли молча, каждый думая о своем.
— Слушай, — негромко произнес Мезенцев, — это здорово все же: был ефрейтором, а теперь директор совхоза, а? Наш однополчанин!
— Растут люди, — угадывая мысли приятеля, сказал Олесь. — На практической работе растут.
Обратно в лагерь солдаты ехали на автомашинах. Впереди промчались легковушки. В одной из них сидели генералы. Искоса поглядывая на мелькавшее полотно дороги, командующий войсками округа громко говорил командиру дивизии: