— Поедем в Ирбит скоро, в отпуск, — мечтательно говорит Арефьев. — Время-то как бежит. Не успеешь оглянуться, и придется расставаться с училищем. Разъедемся с тобой, наверно.
— Никуда мы не разъедемся, — с расстановкой произнес Втехин. — В школе вместе учились, в техникуме тоже, в училище вот вместе — значит, и служить в одну часть пойдем, — убежденно заканчивает он. — А и разъедемся-то ненадолго, опять повстречаемся...
Вот и последний экзамен сдан успешно. Впереди, друзья мои, вас ждет новая, полная творчества, счастья жизнь. Смелее шагай в нее, Анатолий Втехин. С тобой рядом Владимир Арефьев, человек, как и ты, большой души, верный товарищ, с тобою рядом тысячи таких людей, имя которым — советский народ.
Н. Логинов
Жизнь подсказала
— Хочу посоветоваться. — Старший матрос Константин Олехов присел, положил на стол книгу, на обложке которой Николай Щеглов прочитал название «Поднятая целина». — Это я в библиотеку, да не дошел, — перехватив взгляд лейтенанта, пояснил Олехов. — Перечитывал, чтобы вспомнить. Говорят, скоро вторая часть выйдет... Здорово все-таки пишет! Никто Шолохову не ровня. Верно, верно... А посоветоваться вот о чем: думаем устроить вечер о трудовых успехах советских людей, о доблести их.
— Тема хорошая, — заметил секретарь комсомольской организации корабля.
— Мне тоже так кажется. Собираемся включить рассказ отпускника об успехах в родном краю. Кое-кто получает с родины газеты — им дадим слово про дела земляков. Некоторые сами недавно работали на заводе, в колхозе — интересно и таких послушать. Есть письма об убывших в запас — зачитаем одно поинтересней. Участники художественной самодеятельности выступят с рассказами, стихами, с песнями.
— А что, удачно задумано. Только, — Щеглов чуть улыбнулся, — пускай говорят без шпаргалок, без бумажек — как умеют.
— О, наши ребята речистые! Приходите послушать.
— Зайду. А если еще пригласить на вечер несколько городских комсомольцев — с фабрики, из артели? Командир разрешит.
— Вот хорошо бы! Поможете?
— Сделаем. А от целинников нет ответа на последнее ваше письмо?
— Рано еще, — ответил Олехов. — Я слышал, пионеры опять прислали.
— Большое письмище, веселое. Турбинисты взяли почитать.
— Молодцы ребята! Поди-ка, многие задумали моряками стать...
Щеглов помнил, как просто завязалась переписка с пионерами. На корабле узнали, что у матроса Яковенко есть в Харькове сестра — старшая вожатая дружины имени Героя Советского Союза Ивана Голубца. Написали пионерам коллективное письмо. Те не только ответили, но еще и подарки прислали — альбом с фотографиями из своей учебы и жизни, книги с надписями: «Командиру корабля», «Боцману», «Коку», «Кочегару». С корабля пошли в Харьков ответные подарки: альбом «Жизнь и деятельность Владимира Ильича Ленина», пионерское знамя, барабан, шлюпочный военно-морской флаг, ленточка с бескозырки. Пионеры и моряки стали большими, верными друзьями.
Когда вопрос о вечере был решен, Щеглов спросил Олехова:
— Разве тебя Сашей звать, а не Костей? — Он взглядом указал на синюю татуировку на его левой руке.
Старший матрос ладонью другой руки прикрыл простенький цветочек и надпись:
— Да нет. Это так, по глупости. Это имя старой знакомой.
— Значит, крепко любил?
— Кажется, и теперь еще люблю.
— Почему «кажется»?
— Замуж она вышла...
Их беседе никто не мешал, и Олехов рассказал историю своей любви:
— Жил я в Вологде. Окончил ремесленное, комсомольцем стал. Когда познакомился с нею, был токарем. Она — на третьем курсе педучилища. Потом уехала в село Романовку преподавать русский язык и литературу. Той же осенью меня призвали. Побывал на прощанье у ней в школе. Провожала вся учительская. Ну, а на Новый год она вышла... Прислала покаянное письмо, извинялась, что не дождалась. «Выхожу, — писала, — за Михаила». Я видел его, когда был в селе. Счетовод колхозный. «Один у родителей. Свой дом, корова, две свиньи». Шибко задели меня эти слова.