Теперь, на собрании, комсомольцы напомнили Масликову все, что советовали ему раньше. Они говорили не только об ошибке товарища, но и о своей: поздно взялись за него всерьез, слишком, видать, равнодушно смотрели на его поведение вначале.
— Где твоя комсомольская совесть? — спрашивали его. — Почему так легкомысленно отнесся к своему поведению? Где, в чем твоя примерность?
Он сидел, склонив голову. Лицо его горело, крупный пот выступил на лбу. Масликов понимал, что комсомольцы не простят ему. Сначала на слова выступавших рождались в голове слова протеста. Потом он стал думать о том, что скажет в свое оправдание. Но слушал гневные речи дальше, и уже казалось, что нечего ответить ему.
Неожиданно председатель собрания спросил:
— Так как же, товарищ Масликов? Понял, что значит твой проступок?
— Понял... — глухо, словно не своим голосом, ответил он.
Недобрый смех пронесся по рядам:
— Утешил! Проняло, нечего сказать! Комсомолец, называется!..
Горький укор слышался в этих репликах собрания.
— Вот об этом-то, мне кажется, он и не подумал, — выходя к столу, произнес командир боевой части капитан-лейтенант Завьялов. — Как славно, гордо звучит слово «комсомолец»! Если бы Масликов глубже задумывался над его смыслом, в полную меру сознавал бы, чему обязывает звание комсомольца, то он не краснел бы сегодня. Но собрание это должно стать уроком и для всех нас. Комсомольцы, друзья, товарищи, они, приняв юношу в свою семью, обязаны воспитывать его, учить разбираться в том, что плохо, а что хорошо, учить понимать, как надо жить. Они должны быть готовы всегда помочь ему в беде, удержать его от неверного шага. В комсомольской семье у него рождается и крепнет чувство коллективизма, вера в силу коллектива, где все за одного и один за всех. Здесь он учится быть полезным Родине. Все мы знаем, что комсомол — опора партии, ее резерв. Придет такое время, когда многие, лучшие из вас выскажут свою дорогую мечту, выношенную в сердце: «Думаю в партию вступить». Вы дадите рекомендацию. А когда ваш товарищ станет коммунистом, пожмете ему руку и, гордясь им, воспитанником ленинского комсомола, скажете теплые, сердечные слова. Взять вон вашего секретаря Николая Щеглова. Был комсомольцем, теперь член партии. А сколько вырастил комсомол видных работников, больших военных начальников — генералов, адмиралов! На комсомольцев молодежь смотрит как на пример для себя в труде, в службе, в жизни. А вы, Масликов, своим проступком опозорили себя и еще не хотите искренне раскаяться перед своими же товарищами. Уж не думаете ли, что они разговаривают сегодня с вами просто так, из любви поучать? Они добра вам желают, хотят, чтобы вы не разрушали семью, исправились, стали дисциплинированным моряком.
Капитан-лейтенант посмотрел на члена бюро Александра Кудряшова, сидевшего в президиуме, и продолжал:
— Вот Кудряшов, наверное, вспоминает, как однажды его поведение так же строго обсуждалось комсомольцами. Да и все вы вряд ли забыли. Может, не стоило говорить об этом — давно дело-то было, но уж к слову пришлось. Хорошо прочувствовал он тогда критику товарищей, настоящим комсомольцем стал. Теперь все мы гордимся им — прекрасный товарищ. Не зря вы доверили ему быть одним из ваших вожаков... А от Масликова сегодня мы ждем искренних слов, признания и осуждения своих ошибок.
Масликов давно уже сидел выпрямившись и слушал внимательно. Как только капитан-лейтенант сел на банку, он медленно поднялся с места и, волнуясь, произнес:
— Больше такого... похожего со мной никогда не будет. Даю вам слово... —запнулся и дрожащими губами закончил: — Слово комсомольца.
— Давно бы так! — Радость за товарища прозвучала в голосе старшего матроса Олехова. — Но взыскание все же получишь, — пообещал он.
Да, взыскание Масликов получил: собрание объявило ему строгий выговор.
Но он остался комсомольцем. Это значило: товарищи верили его слову, верили в свою силу, силу коллектива, который может, должен исправить его. Поднимая руки при голосовании за это решение, участники собрания с хорошей надеждой думали: время покажет, хватит ли у Масликова твердости, найдется ли сила воли, чтобы стать на верную дорогу и не сбиваться с нее.
После собрания Николай Щеглов направился на верхнюю палубу. Ему хотелось перед сном подышать свежим воздухом.
На переборке увидел объявление. На большом листе корабельный художник матрос Зайченко синей тушью крупно вывел: «Лекция о культуре поведения советского молодого человека». Лейтенант про себя отметил: «Молодец. Уже успел вывесить».