<p>
</p>
<p align="center">
3</p>
<p>
… Вот «Арменчикина бабо», комендант двора. Должность иронично-условная и чисто бакинская. Ее имени мало кто знает. И уже не вспомнить, кто ей присвоил такое почетное звание Опрятная седовласая старушка с крючковатым носом и вечно перевязанной пуховым платком поясницей. Она всегда дремлет под тутовым деревом, в тенечке. Время от времени просыпается и, приподнимаясь с табурета, открывает один глаз:</p>
<p>
- Арменчик, матах, ты покушал?</p>
<p>
9-летний внук целыми днями пропадает во дворе и как бы находится под надзором бабушки. Зрение у бабо неважное, но слух отменный. Она знает все дворовые сплетни – кто к кому пришел, кто с кем гуляет, кто что купил, у кого семейный скандал, кто кому должен денег…</p>
<p>
Вечером старушка поднимается по скрипучей деревянной лестнице к себе на второй этаж, чтобы поужинать и пообщаться с домочадцами. Но ровно в 23.00 «Арменчикина бабо» спускается вниз, тяжело дыша, ковыляет мимо «подстановок» с бельем, мимо грязных мусорок, где частенько копошатся крысы, к железным воротам и закрывает их на засов, как средневековую цитадель. С чувством исполненного долга комендант двора возвращается домой. Уже сверху, с веранды, устало провозглашает: «Можете спать. Я ворота закрыла».</p>
<p>
… Вот дворовые женщины. От безделья они любят заниматься необычным делом - придирчиво разглядывать развешенное белье на балконах соседок и обсуждать увиденное. Не дай Бог, если на веревках белье висит «не по правилам». Белое надо с белым, цветное – с цветным, трусы с трусами, рубашки с рубашками и т.д. Отступила от правил - подвергаешься всеобщему женскому остракизму, осуждению и презрению. К тебе может приклеиться позорный ярлык неряхи, что равносильно печати изгоя общества.</p>
<p>
Женщины помоложе обожают наряжаться. Даже за хлебом в ларек, буквально через дорогу, даже мусор выбросить настоящая бакинка выходит при параде – в новом платье, сшитом у известной портнихи, с золотыми цепочками и кольцами, напомаженная, с маникюром на пальцах и закрученными волосами… Но при этом можно позволить себе выйти в чувяках на босу ногу.</p>
<p>
Каждая из них считает себя неотразимой. Она идет по Приморскому бульвару, как бы не замечая восторженных и испепеляющих взглядов парней, брошенные вслед комплименты: «Уффф, красотка!» Она идет по жизни победительницей, пока не окольцует какой-нибудь охламон и не укажет на ее постоянное место в доме и этой жизни в целом – у газовой плиты.</p>
<p>
</p>
<p>
…Вот компания мужчин за железным столом в дворовой беседке. Это зона интеллектуального отдыха – режутся в шахматы, забивают в козла, в лото играют, разумеется, «на интерес». Сегодня собрались нардисты. Табуретки принесли свои. За нардами послали кого-то из детей. Сидят, покуривают. Послушаем, о чем они говорят.</p>
<p>
- Слышали, в «Военном дворе» на проспекте Ленина вчера драка была? Один горский еврей с лезгином из-за девушки целую поножовщину устроил, - лысый мужчина делится последними новостями Арменикенда. Без криминальных сводок тут не обойтись.</p>
<p>
- И кто победил?</p>
<p>
- Участковый, - лысый улыбается, показывая крупные желтоватые зубы курильщика. - По стольнику ему дали оба, мамой клянусь, чтобы дело замяли.</p>
<p>
Проходит мимо пожилая супружеская пара, важные и серьезные, как на партийном пленуме. На нардистов никакого внимания.</p>
<p>
- На этих посмотри! – криво усмехается им вслед небритый толстяк. – Думают, если свадьбу сыну сделали в «Интуристе», теперь с соседями здороваться не надо.</p>
<p>
- Надо было, как все порядочные люди, во дворе свадьбу сыграть. Палатку бы разбили, - поддерживает разговор мужчина в кепке-аэродром.</p>
<p>
- Какой палатка! Она все решает. Крутит-вертит им, как необразованным дураком. Она же в горисполкоме работает. А он кто – простой таксист, - толстяк вздыхает.</p>
<p>
- А я с поминок только пришел, - подключается к беседе усатый нардист. - Кямрана с 6-й Свердловской знаете? Умер. На поминках все выпивают-закусывают, и грузины, и армяне, и русские… А у наших только чай подают. И кто такие порядки придумал! Ала, даже умереть нормально не дают…</p>
<p>
- Ильхам, умирать будешь, скажи-да, чтобы тебя как православного хоронили, - хихикает тощий сосед, обнажая рот с золотыми коронками.</p>
<p>
- Нет, правда, не могут мусульмане по-людски проводить человека в последний путь, чесслово, - не сдается Ильхам. – Ведь люди не просто так поминки придумали. Там все говорят: наш усопший умер, в земле лежит, но жизнь продолжается… Хорошие слова за столом об усопшем говорят. Может, в жизни никто так не говорил про него…</p>
<p>
Все согласно кивают головами.</p>
<p>
</p>
… Вот важно восседает в кресле-качалке на веранде в своем неизменном синем в полоску двубортном пиджаке, белой несвежей сорочке и галстуке Лезгин Сельдар (так его называют во дворе). Широкая грудь, властно сдвинутые брови и при этом плешивая голова, хитрые глазки, которые не может оторвать от своего отращенного ногтя мизинца, которым обычно ковыряет в зубах после обеда.
Когда-то он, знаменитый цеховик, который завалил обувные магазины Баку модными мужскими туфлями на платформе, считался самым богатым в округе. За его продукцией приезжали аж из Сибири! Но 8 обысков в квартире, конфискация нажитого за всю жизнь и взятки правоохранительному начальству привели к тому, что Лезгин Сельдар превратился в рядового пенсионера со скромным доходом.