<p>
</p>
<p>
… Вот Матвей Игнатович, гроза Арменикенда, человек, который следит в квартале за порядком. Набирает из сознательных мужчин добровольную народную дружину. По субботам они надевают на руку красную повязку ДНД и выходят на обход. Местные хулиганы дружинников не боятся, но стараются их не замечать и не попадаться зря на глаза.</p>
<p>
У Матвея Игнатовича старорежимная и неожиданная для южных краев фамилия – Сперанский. Узколицый, аккуратно постриженные усы, острый подбородок, которому не хватает бородки клинышком, и ввалившиеся щеки – вот, пожалуй, что у него осталось от предка-аристократа, заброшенного когда-то судьбой из холодного и чинного Санкт-Петербурга на жаркую и сумбурную окраину империи.</p>
<p>
Майор танковых войск в отставке Сперанский не любит местную милицию, считая ее продажной. Он многое в Баку не может принять и понять, хотя прожил здесь почти всю свою жизнь. О переезде в Ленинград в семье заходит разговор каждый год, но у дочки Аннушки астма, сырой питерский климат ей противопоказан.</p>
<p>
У многих русских в Баку извечная тоска по березкам, рекам и лугам, по бескрайним просторам России. Кто-то уезжает, кто-то остается…</p>
<p>
Да и чего тут не жить – страна-то все равно одна. Местные, хоть и шумный народец, без махинаций жизни себе не представляют, незлобны по природе своей. Всегда помогут, если что случится. Да и за русскими стоит государство, стоит Кремль. Эта мысль как-то успокаивает Матвея Игнатовича и тысячи подобных ему бакинцев.</p>
<p>
</p>
<p>
… Вот бабушки на лавочке. Они говорят на понятном им одним языке. Армянки – по-карабахски, еврейки – на идиш. Говорят громко, чтобы все их слышали. По-русски они тоже умеют, как и почти все в Баку. Но очень смешно у них получается.</p>
<p>
Азербайджанские старушки тоже верны традициям, по-русски понимают, но объясняются на нем только в редких случаях, с иноверцами.</p>
<p>
Сейчас бабушки обсуждают разбитое мальчишками футбольным мячом стекло.</p>
<p>
- Вай, мама-джан, бедный дети! Такой маленький двор, так тесно, как в мой шушабанде (застекленный балкон или лоджия – прим. автора).</p>
<p>
- Яник, марш домой! Я не миллионерша, чтобы за разбитые стекла деньги платить.</p>
<p>
- Фира, я тебе так скажу: дети не виноват. Такой маленький площадка…</p>
<p>
- Да, да, наш Яник тут совсем не виноват.</p>
<p>
- Завтра пойду райисполком, жалоба напишу. Пусть детям футбольный поле делают.</p>
<p>
- Я вас умаляю, Сирануш Сергеевна, эти сделают. Они только взятки брать умеют. О народе трудовом совсем не думают.</p>
<p>
- Ничего, райисполком жалобу не возьмут, я Москва напишу, Брежневу.</p>
<p>
- Ой, что будет, когда Парамоновы вернутся с работы и увидят свое окно! Яник, кому сказала, марш домой!</p>
<p>
Мальчишки благоразумно завершают матч и расходятся по домам. От греха подальше.</p>
<p>
</p>
<p>
… Вот первый стиляга на 2-й Нагорной по прозвищу Джон. Вообще-то его зовут Павлик, но предпочитает, чтобы звали по кличке. Он слывет местным законодателем мод. Павлик фарцует возле «Интуриста». Рискует, но минимально: от любого мента откупиться не проблема. А рискует, потому что мечтает разбогатеть и жениться на первой красавице Баку. Вот такая у него сокровенная мечта. Но с девушками Павлику фатально не везет. Это он перед парнями Арменикенда красуется, изображая из себя плейбоя. А перед симпотной девчонкой сразу пасует. Начинает говорить что-то нечленораздельное. Желая показать себя раскованным весельчаком, Павлик рассказывает один анекдот за другим, надеясь развеселить красавицу. Как правило, девушка с удивлением смотрит на модника, все понимает про него и при первой же возможности машет ручкой.</p>
Ну а половозрелым пацанам с улицы, проявлявшим интерес к взрослым темам, Джон-Павлик навешивает лапшу на уши.
- Короче, чувиха еще та! Сначала ломалась, я не такая, я жду трамвая, мне домой пора… Но после шампусика не устояла. Короче, я ее и так, и этак… А потом она так раскочегарилась, что мне до утра покоя не давала… Ара, хватит-да, говорю, дай поспать немного. А она все лезет ко мне и лезет…
<p>
</p>
… Вот дядя Акоп, положительный во всех отношениях, но несчастный мужчина. У него три дочки. Двух пристроил, а с третьей – ну просто беда! Дядя Акоп с тетей Марой последние годы занимаются тем, что собирают приданное дочкам. Он зарабатывает, а она находит из-под земли дефицитный товар. Сначала Аиду замуж выдали за хорошего парня – собрали ей все, как полагается: посуду, постельные принадлежности, белье, мебель купили румынскую, модную «стенку». Потом среднюю, Тамару, отдали тоже за хорошего парня. И тоже с солидным приданным. А вот третья, Анжела… Ну никак не получается…
Работяга дядя Акоп, каких мало, всю жизнь тянет семью, все в дом, все в дом. «Ты наш начальник отдела снабжения», - любя называет его тетя Мара. На своем грузовике он возит опасный груз – баллоны со сжиженным газом. Платят по высшему разряду. А кто еще пойдет на такую опасную работу?! Это же тебе не кино «Плата за страх» с Ив Монтаном. Здесь если рванет – так рванет. По кусочкам водителя-аса Акопа Осипова собирать придется.
<p>
Его Анжела, если сказать откровенно, девушка на любителя. Большого любителя. Неказистая получилась, впрочем, как и ее более удачливые старшие сестры. Крупный нос доминировал на лице, ноги слегка кривые. Да ладно внешность – характер у Анжелы прескверный. Два раза выдавал ее замуж дядя Акоп, и оба раза дочь с позором возвращалась в родной дом под осуждающе-сочувственные взоры соседей.</p>