<p>
Русские, по обыкновению, не вмешивались в дела нацменов и целиком полагались на мудрость советского руководства. Всяким сказкам хвастливых аборигенов не придавали никакого значения, только посмеивались.</p>
<p>
… А улица Гюльбенкяна все же появилась в городах независимой Армении, только гораздо позже. В Ереване она расположена в районе Арабкир, рядом с улицами, носящими имена великих музыкантов – Комитаса и Арама Хачатуряна.</p>
<p align="right">
</p>
<p align="right">
1999 г.</p>
<p align="right">
</p>
<p align="center">
Завокзальный цирюльник</p>
<p>
</p>
<p>
Где-то в центре Баку работали салоны красоты с манящими витринами и яркой световой рекламой, куда женщины со всего города записывались заранее. В нашу же парикмахерскую на 9-й Завокзальной, неприметную и уютную, приходили, как правило, одни и те же и когда вздумается. Надо было только очередь отсидеть.</p>
<p>
В будни здесь бывало тихо. Клиентов – кот наплакал. А в выходные, как в банные дни, все шли и шли за минимумом красоты и ухоженности: совсем старички, зрелые и перезрелые мужчины, молодые парни и мальчишки. После парикмахерской они отправлялись в свои дома, прямиком под душ, чтобы ни одной волосинки не оставалось после стрижки, чтобы нигде не чесалось…</p>
<p>
Коммуналок в городе становилось все меньше. Бакинцы обзаводились своими ванными комнатами – в квартирах или на крытых верандах и в «галереях». Мойся хоть круглыми сутками! Но принимать душ каждый день в СССР считалось непозволительной роскошью, чуть ли не идеологический диверсией. </p>
<p>
Парикмахер Арташес пользовался известностью на Завокзальной. Дело свое знал хорошо. А главное – своим внешним видом он располагал к себе окружающих мужчин: хочешь выглядеть таким же красавцем – иди ко мне, к Арташесу. Цирюльник как две капли воды был похож на легендарного кинокомика Макса Линдера – взгляд с поволокой, ослепительная улыбка, аккуратные усики, набриолиненные иссиня черные волосы с налетом седины на висках, четкий пробор не сбоку, а почти посредине. Одевался Арташес тоже элегантно, как знаменитый француз, не хватало только цилиндра и тросточки.</p>
<p>
Страдал ли Макс Линдер от излишней разговорчивости, сказать трудно: снимался-то он в немом кино. А наш Арташес мог беспрерывно работать не только руками, но и языком: был не в меру болтлив, как радиостанция Би-Би-Си. Все городские сплетни первым узнавал… Кто с кем гуляет, у кого что украли на Завокзальной, где чья свадьба будет, к кому из цеховиков нагрянули с проверкой из ОБХСС…</p>
<p>
Да, Арташес любил поговорить. При мне он вечно ругал какого-то Петю, который его совсем замучил: «Как пристанет, дай одеколончику, дай одеколончику… Водку не любишь, на коньяк денег нет – купи «Агдам», дешево и сердито! А он все одеколоны пьет. Не понимаю таких людей…»</p>
<p>
Всем клиентам «для освежиться» Арташес предлагал одеколон «Саша», а из-под полы своим, по знакомству - польский лосьон после бритья. Женам постоянных клиентов добывал дефицит: «Из Ирана вчера иранскую хну привезли. Только для тебя, дорогой. Я твоей жене лично обещал»…</p>
<p>
Еще Арташес, приступая к делу, любил повторять веселую присказку: «Везде постричь! Ухи подровнять!»</p>
<p>
Но и клиенты ходили к парикмахеру не из числа молчунов. Некоторые раскрывали ему душу, как во время сеанса у психотерапевта или на исповеди в церкви. Цирюльник знал много тайн, но умел их хранить. При желании на каждого своего посетителя мог досье составить. Только кому это надо! Один жене изменяет, другой с завода бутылку скипидара унес, у третьего сын курить начал… А вот большое городское начальство, владевшее секретами куда значимей, в скромное заведение Арташеса не заглядывало. Да и где вы видели на Завокзальной этих самых больших начальников?!</p>
<p>
Свое действо наш цирюльник всегда начинал с привычной фразы: «Полина, прибор!» Из-за занавеси в дальнем конце салона появлялась пышногрудая блондинка в белом халате и с химической завивкой на голове. Она величаво шла к мастеру, держа поднос с «прибором» - опасной бритвой, медной миской с горячей водой, накрахмаленным вафельным полотенцем и помазком. Женщина медленно ставила поднос на тумбу и так же с чувством собственного достоинства удалялась прочь к себе в подсобку. Арташесу только оставалось приступать к делу.</p>
<p>
Ходили слухи, что у Арташеса с Полиной долгие годы был служебный роман. Но уходить из семьи парикмахер не собирался, и синеглазая любовница нашла ему замену:</p>
<p>
- Ну и расти со своей носатой мымрой своих армяшек.</p>
<p>
Арташес погоревал немного и успокоился. Годы уже не те, пылкость прошла… С помощницей пришлось установить чисто производственные отношения.</p>
<p>
Да, как и в баню, отцы приходили сюда с сыновьями, дедушки с внуками. Взрослым стрижка или бритье стоили всего рубль, детям радикальная стрижка «бокс», когда ты оказывался почти лысым, или слегка щадящий «полубокс», обходились всего в 30 копеек. После Арташеса мальчишки смело могли выходить на ринг. Привести в порядок свою голову можно было не только в парикмахерской, но и дома, если имелась механическая машинка для стрижки наголо, «под Котовского».</p>
<p>
Мы с папой приходили в парикмахерскую в первую субботу месяца. Папа обладал густой шевелюрой. Он расчесывал волосы назад, по моде того времени, открывая высокий лоб. Расческу папа носил в нагрудном кармане пиджака. Причесавшись, всегда дул на нее и клал обратно. Арташес машинкой обрабатывал папину шею и виски. А потом брызгал на голову из пульверизатора одеколоном.</p>