Выбрать главу

<p>

     - Шуша наш, Карабах наш! – в ответ выразила солидарность с мужчинами свободная женщина Востока.</p>

<p>

     - Ах, как поссорили двух братьев, два наши народа, - запричитала бабушка, прижав к груди книжку. -  Что натворили паразиты! Чтоб у них у всех руки отсохли! Я всегда так нервничаю…</p>

<p>

     Про персидского поэта Вагифа, из которого сделали когда-то, как и из Низами, азербайджанского классика, вскоре все позабыли. Обсуждали (если можно отдельные крики сельчан назвать «обсуждением») извечный вопрос: кто виноват?</p>

<p>

     Альберт объяснил бабушке по-русски (переходить на армянский он счел наглым вызовом), что не время и не место проводить такие опасные дебаты. Бабушка не обращала на внука никакого внимания, продолжая ругать русских и хвалить армян с азербайджанцами:</p>

<p>

     - Они всегда нас не любили, как на туземцев свысока смотрели. И при царе так было, и при  коммунистах. А мы братья, у нас кухня и музыка одинаковая, традиции похожи, характеры. Великий ашуг Саят-Нова на каком языке свои бессмертные песни сочинял? Правильно, на трех языках, на армянском, грузинском и азербайджанском… Нас даже не отличишь – где армянин, а где азербайджанец… Хлебом клянусь, наши два народа помирятся. Только когда этого Горбатого в Москве не будет.</p>

<p>

     Мама на самую старшую из Каспаровых смотрела с тихим ужасом в глазах, а Каринка – с удивлением, граничащим с затаенной гордостью.</p>

<p>

    - Вот вы как говорите, когда хотите помочь? Правильно: «Да перейдут на меня твои болячки», - все никак не могла угомониться бабушка. – А мы говорим, «Цавыт танем», «Возьму твою боль». А ведь это одно и то же.</p>

<p>

    - Ай, ханум, хватит-да тут дружба народов устраивать, - махнул рукой, но совсем не зло (мол, отстань, наконец!) один из мужчин.</p>

<p>

     Бабушка сделала вид, что слегка обиделась. Опять раскрыла Вагифа и углубилась в чтение. Мусульмане вроде бы успокоились. А Альберт, перестав вмешиваться в это ток-шоу на колесах, занялся сеансом психотерапии: «Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…»</p>

<p>

     Поезд шел все  дальше. За окном мелькала выжженная солнцем земля. Проехали крупную узловую станцию Минджеван, а дальше начиналась Армения. И вдруг  состав внезапно затормозил прямо  в чистом поле, так сказать. Ладно, остановились,  так остановились, ничего страшного, на железной дороге подобное случается. Полчаса стоят, час. Проводники открыли двери вагонов в тамбурах, потому что жара  невыносимая и нечем дышать.</p>

<p>

     Наконец,  появились первые сведения от машиниста, в чем причина остановки. Оказывается,   армяне вывалили на рельсы целый «Камаз» щебня, чтобы  через территорию их республики  не проходили азербайджанские поезда. То есть люди перекрыли движение, выразили свой протест. О том, что подавляющее большинство в пассажирском поезде Баку – Ереван составляли бегущие из Азербайджана их соплеменники, армянам было наплевать. Они фактически закрыли без пяти минут беженцам путь  на родину и поставили их в очень затруднительное  положение.</p>

<p>

     В вагоне среди азербайджанцев началась паника. Любительница старинных нарядов и украшений, наша клоунесса, стала визгливо  кричать, что сейчас придут «фидаины» (армянские добровольцы, партизаны времен Первой мировой войны – прим. автора) и начнут мусульман резать. Поезд они специально остановили!</p>

<p>

     Пятеро молодых мужчин  подошли к Альберту и популярно объяснили, что если им будет угрожать опасность, то они  прирежут всю семью армян.  Альберту стало по-настоящему страшно.  Его женщины притихли, а  с миндалевидных глаз Каринки потекли слезы.</p>

<p>

     Вагон гудел, как растревоженный улей. Больше всех проклинала армян и предлагала устроить самосуд над  Каспаровыми  все та же клоунесса. Чтобы не пугать бабушку, маму и сестру,  Альберт предложил пятерке азербайджанцев выйти в тамбур и там поговорить по-мужски, а не при женщинах и детях. Они согласились. Из вагона спустились  на насыпь. Убеждать азербайджанцев в том, что это не он вывалил щебень на рельсы, что он также страдает от этого, было бесполезно. Азербайджанцами руководил животный страх перед возможным появлением вооруженных «фидаинов». Как и Альберт, они боялись  не за себя, а за своих женщин и детей. Нужен был очень нестандартный ход, чтобы загасить их агрессию.</p>

<p>

     Альберт еще раз  мысленно поблагодарил господа и родную школу в 6-м микрорайоне за то, что так хорошо говорит на азербайджанском, а то все переговоры на железнодорожной насыпи были бы бесполезными.</p>

<p>

     Из окон купейных вагонов на них  смотрели армяне. Они видели, что Альберт  один в окружении разъяренных азербайджанцев, но никто не решился  выйти  на подмогу. Альберт их не осуждал. Они много пережили в Баку, еще свежа была в памяти сумгаитская трагедия. Страх сковывал переселенцев, а еще  ответственность за семьи, детей.</p>

<p>

     И тут  в голову Альберту пришла гениальная идея. Он предложил всем  пойти к машинисту поезда и потребовать, чтобы тот задним ходом подал состав обратно, на территорию Азербайджана, где фидаины вред ли посмеют появиться. Благо состав  проехал не более 20 километров  по Армении. Идея  всем понравилось. Альберт возглавил «инициативную группу» и услышал за спиной одобрительные возгласы: «Смотрите, кто впереди идет. Настоящий мужчина! Жалко, что армянин…» Слышать подобную похвалу от людей, которые только что грозились тебя и твою родню зарезать, было странным.  Что делать – превратности судьбы…</p>

<p>

     Добрались до тепловоза, высказали  свое предложение машинисту. Сначала он категорически отказался: не положено по инструкции. Альберту пришлось употребить все свое красноречие, чтобы машинист связался по рации со своим железнодорожным  начальством и получил добро.</p>

<p>