Но вот теперь он стоял и радовался, глядя на поверженного врага. Нет сомнения, Морден являл собой воплощенное зло, но все же… подобная казнь была отвратительна. И тот, прежний Вир никогда не испытал бы такой радости и удовлетворения от созерцания ее последствий.
Другое дело Вир нынешний.
Многое в этом мире могло послужить причиной того, чтобы Вира охватил страх. Звездолеты Теней, или техномаги, или зрелище того, как Лондо сползает во тьму, в то время как он, Вир, безуспешно пытается предотвратить неминуемое.
Но, пожалуй, из всего, с чем ему доводилось сталкиваться, по-настоящему ужасало его лишь одно - попытки поразмышлять о будущем. Если всего за несколько лет он из забавного очаровашки превратился в нынешнюю инкарнацию Вира Котто, то, о Великий Создатель, в кого же он превратится еще через несколько лет?
Заставив себя оторваться от этих бесплодных размышлений, Вир нынешний был решительно настроен более к ним не возвращаться. У него хватало иных, более насущных забот: он летел куда-то в тесном космическом челноке, принадлежавшем представителям той самой расы, при встрече с которыми он съеживался от ужаса всего несколько лет назад.
Где-то на подсознательном уровне он и сейчас чувствовал, что ему следует опасаться даже приближаться к звездолетам техномагов. Тем не менее, в течение одной только последней недели произошло множество событий, изменивших Вира. Он обнаружил, что вновь обретенная, страстная и счастливая любовь его жизни, Мэриэл, на самом деле просто играла с ним. Она держала его за дурачка, просто использовав его положение для того, чтобы наладить связи с широким кругом дипломатов и послов на Вавилоне 5. Зачем ей это было нужно, Вир мог только догадываться, и он подозревал, что не в последнюю очередь это связано со шпионажем. А затем Вир еще выяснил, что Лондо замешан в связях с прислужниками ушедших из нашей галактики Теней, существами, которых называют Дракхами. Одного из этих Дракхов звали Шив’кала, и одного только простого упоминания этого имени оказалось достаточно, чтобы Вир очутился в темнице под императорским дворцом на Приме Центавра. Если бы Лондо не вмешался и не освободил его, Вира, наверно, уже не было бы в живых.
Интересно, какую цену пришлось заплатить Лондо, чтобы Вир вышел на свободу? Что он пообещал Дракхам исполнить взамен? Какую еще часть своей души - конечно, если у него вообще осталась еще душа - Лондо отдал, чтобы Вир мог продолжать петлять по запутанной тропе своей собственной судьбы?
Вир не мог припомнить, когда он последний раз спал спокойным, крепким сном. Однако, как только он зашел на корабль техномагов, женщина по имени Гвинн усадила его и безапелляционно приказала уснуть.
- Спи, - резко сказала она.
Зловонный запах темницы до сих пор преследовал Вира.
- Не может быть, чтобы вы это серьезно, - ответил он. - Спать, моя дорогая колдунья, это самое последнее, на что я сейчас способен. Однако, все равно спасибо.
В этот момент Гвинн прикоснулась двумя пальцами к его вискам, и внезапно каюта куда-то поплыла. Веки стали такими тяжелыми, что Вир оказался не в состоянии удержать их, и в одно мгновение он провалился в забытье. То, куда он провалился, однако, не имело даже отдаленного отношения к мирным сновидениям. Образы Мэриэл, Лондо, Тимов, Дурлы, беспорядочно накладываясь друг на друга, боролись за то, чтобы завладеть Виром. И еще там был Лондо, седой и уставший, постаревший на много лет, и в руке он сжимал бокал, наполненный каким-то ликером. Похоже, он кого-то ждал.
И вот кто-то начал приближаться к Лондо. И это оказался Вир собственной персоной, и он протягивал руки, его руки охватывали горло Лондо, и он начинал душить императора. Впрочем, это уже были не руки Вира - они почему-то превратились в руки Нарна, а Вир оказался выброшенным куда-то, наблюдая со стороны, как Г’Кар возвышается над Лондо, и в глазах Нарна ясно читался вынесенный императору смертный приговор… нет, не в глазах. В глазу.
И еще там был Дурла, и он танцевал… Да. Он танцевал с Мэриэл, а Канцлер Лионэ тем временем наигрывал какую-то бессмысленную мелодию, которую Вир не мог разобрать. Почему-то и Мэриэл, и Дурла были залиты кровью.
Неподалеку стояло огромное зеркало. Вир посмотрел в него, и увидел самого себя, облаченного в императорский белый мундир. Он обернулся, и там стоял Лондо, но Г’Кара нигде поблизости не было. Лондо выглядел в точности, как при первой встрече с Виром. Он был так молод. С того дня прошло всего девять или десять лет, но, Великий Создатель, что это было за десятилетие! Лондо выглядел удрученным из-за разбившихся надежд на возрождение величия Республики Центавра, и тем не менее, если сравнивать с тем, каким он в конечном счете станет, сейчас его можно было бы назвать беззаботным. Лондо поднял стакан, протянул его в сторону Вира, и вдруг опрокинул, выливая содержимое на пол.
Кровь хлынула из стакана и разбрызгалась во все стороны. Брызги крови покрыли лицо Лондо, его руки и тело. Лондо опустил стакан и направился к Виру, протягивая к нему свои окровавленные руки. Вир начал пятиться, один шаг, другой, и уперся спиной в стену. Деваться было некуда, путей к отступлению не было. Мэриэл и Дурла протанцевали через зал на балкон, затем через балконные перила и скрылись из вида. Вир раскрыл рот, чтобы закричать, но обнаружил, что кричит не своим голосом. Помимо воли, его ртом воспользовались миллионы душ, чтобы вскрикнуть одновременно. А за балконом, с которого улетели Дурла и Мэриэл, Вир видел Приму Центавра… Точнее, гигантский пожар, охвативший всю планету. Иссиня-черный дым заменял собой небо, и гигантские алые языки пламени стремились дотянуться до черного небосвода…
Вир, вздрогнув, проснулся.
Увиденный во сне кошмар все еще стоял у него перед глазами, и Вир подумал, что, видимо, разбудил себя, закричав во сне. Впрочем, оказалось, что это не так. Похоже, вообще ничто больше не в состоянии было ужаснуть Вира.
- …глупость, - донесся до него чей-то голос. - Согласись, Кейн, твои действия нельзя назвать иначе, чем глупостью. Предполагалось, что мы будем заниматься вовсе не этим. - Похоже, голос принадлежал женщине, той, которую звали Гвинн.
- Это приключение, Гвинн. Если нас не интересуют приключения, то давайте будем использовать наши способности иным, более подходящим образом. Например, стоять на перекрестке и вытаскивать кроликов из шляпы, в которую благодарная публика будет в ответ бросать свои монеты. - Это был голос Кейна. Уж он-то запомнился Виру слишком даже хорошо. Несмотря на то, что Кейн однажды спас ему жизнь, Вир дошел уже до того, что начал ненавидеть этого техномага. Именно Кейн упорно настаивал на том, что Вир должен знать правду, и каждый раз познание этой «правды» делало жизнь Вира все более и более невыносимой. Явно стоило бы объяснить Кейну, сколь блаженным бывает неведение.
- Финиан, скажи ему, что так нельзя. Мы должны вернуться, - потребовала Гвинн.
- Я не знаю, должны или нет, - ответил Финиан, последний из этого трио техномагов. - Требуется изучить сложившуюся ситуацию. Мы попали в некую ситуацию. Мы не должны ретироваться, не разобравшись в ней как следует.
- Вечно ты соглашаешься с Кейном! Говорить с тобой просто бесполезно.
- Если ты заранее была в этом уверена, зачем вообще нужно было утруждать себя обращением в мой адрес? - резонно спросил Финиан.
- Потому что я такая же дура, как и ты, вот почему.
- Значит, нам очень повезло, что ты летишь с нами. Кто еще согласился бы оказаться в компании таких дураков?
Гвинн фыркнула и отвернулась от них. И тут же встретилась глазами с Виром, и заморгала от удивления.
- О, Вир, ты уже проснулся. Джентльмены, он проснулся.
- Мне казалось, ты говорила, что он проспит еще по меньшей мере час, - сказал Кейн и подошел ближе к Гвинн.
- Я действительно считала, что он будет спать.
- Спать, - ответил Вир, - это слишком сильно сказано.
Он повнимательнее присмотрелся к троице техномагов, поражаясь и их сходству между собой, и тем различиям, которые все-таки были между ними.